Погребок «Собачья радость» располагался всего в полутора кварталах от фирмы «Киник», где служили Ратмир и Ляля. Оформлен он был живописно: дубовые столы, стены и своды из тёсаного камня, на железных крюках развешаны почтенного возраста арапники, намордники, ржавые цепи — чуть ли не из скифского кургана. В городе насчитывалось три подобных заведения, и все они принадлежали легендарному Петру Макарычу Караулову, по старой памяти охотно отзывавшемуся и на кличку Адмирал. Прекрасная обслуга, приличные повара, приемлемые цены. Единственная сложность — без бляхи вас туда не пустят.
Существовал в Суслове ещё и ресторан «Муму», но это уже не по нашим сусалам. Элита! Собаковладельцы! Ратмир бывал там несколько раз — в рабочее, естественно, время. Иными словами, в ошейнике и на поводке… Ну, что сказать? Нам так, конечно, не жить никогда.
— Доброго здоровьичка, Ратмир Петрович! — радушно приветствовал их коренастый кривоногий швейцар. Морда у него была — как у автомобиля после лобового столкновения. Старая гвардия, один из пригретых Адмиралом отставников. — С вами? — одобрительно осклабясь, страж врат покосился на Лялю.
— Со мной, Азорыч, со мной…
А то он, старый пёс, сам не видит! Но так уж здесь заведено. Иначе — не ровен час — возомнят о себе людишки.
Ляля сердито сдвинула бровки, Ратмир усмехнулся — и оба сошли по деревянным ступеням в колодезную прохладу погребка.
Обеденный перерыв в большинстве других фирм начинался часом позже — в сводчатом каменном зальчике было просторно. За ближним от входа массивным столом, смешно задрав лохматые чёрные брови, сидел и читал газету маленький тщедушный Боб из «Сусловского сусла». Услышав, что с ним здороваются, вскинул испуганные похожие на вишенки глаза.
— Америка-то, — произнёс он упавшим голосом. — Вконец оборзела! Совсем с цепи сорвалась!
— Опять с Лыцком лаются? — лениво осведомился Ратмир.
— Бомбят… — горестно отозвался Боб.
За погруженной в полумрак стойкой таинственно, как в пещере, мерцали хромированные рукоятки и крантики каких-то хитрых агрегатов. Негромко звучал «Собачий вальс».
— А про него, между прочим, — не без кокетства ввернула Ляля, кивнув на спутника, — целая статья вышла.
Лохматые брови упали на глаза и тут же взлетели вновь.
— Лизнули? Где?
— В «Вечернем Суслове». Не читали ещё?
Чёрная неухоженная бородка недовольно заворочалась под чёрными и столь же неухоженными усами. Тримминговать пора.
— Нет! — угрюмо сказал Боб. — «Суслика» я не читаю. Они там все Западу продались. Вот что читать надо! — он потряс своей газетой. — Правда и только правда…
Ратмир всмотрелся. «Парфорс». Орган радикалов.
— Да брешут все подряд! — небрежно молвил он. — Хотя… Врут-врут, а потом возьмут да и похвалят. Верно, Бобик?
Нервный собрат по ремеслу подскочил на табурете и метнул исполненную правды газету на стол. Звякнула чайная ложечка.
— Не смей называть меня Бобиком! — взвизгнул он. — Сколько раз можно повторять? Меня зовут Боб! Боб и только Боб! Это официальная кличка! Так что будь добр!..
— Ну вот, обиделся! Я ж ласкательно! Ну, хочешь — меня Ратмириком назови…
— Приятного аппетита, господа кобели… — послышался с лестницы мелодичный, хотя и несколько жеманный женский голос — и под каменные своды погребка игривой походочкой снизошла мелкокудрявая миниатюрная блондинка. Вздёрнутый носик, чёлка — до бровей. — Опять грызёмся? — великосветски осведомилась она.
Оба кобеля разулыбались. Секретарша Ляля пристально изучала исподлобья прикид незнакомки.
— Как там Джерри? — безмятежно продолжала та, словно бы не замечая, что стала объектом пристального внимания. — Ухо ему, надеюсь, сохранят?
— Сохранят, — усмехнулся Ратмир. — В крайнем случае пересадят от того, кто в него кинул…
— Ухо за ухо, — подтявкнул Боб. — Камневержец нашёлся! Ох и освежуют его теперь! «Охранка» шутить не любит. Глядишь, и Джерри нашему кое-что со штрафа перепадёт…
Беседа мило сошла на нет. Кудрявая блондиночка уселась напротив Боба, а Ратмир повёл спутницу в дальний угол.
— Кто она? — тихонько поинтересовалась Ляля, когда они расположились за небольшим, но неподъёмным с виду дубовым столиком.
— Кто? Мадлен? — рассеянно переспросил он, изучая меню. — Сучка…
Почувствовав неладное, поднял голову — и увидел, что глаза отстранившейся Ляли изумлённо расширены.
— О господи! — сказал Ратмир. — Ляль! В данном случае никакое это не ругательство. Нормальный рабочий термин…
— Не понимаю… — холодно промолвила Ляля. — Нет, не понимаю. Когда мужик бегает голый на поводке — это ещё ладно. Но когда женщина… Бр-р… — секретарша брезгливо передёрнула плечиками.
На лестнице стало шумно. Они обернулись. Под каменные своды неспешно спускались три волосатых гиганта.
— Да какой ты сенбернар? — басовито похохатывал кто-то из них. — У настоящего сенбернара, чтоб ты знал, фляжка должна с коньяком на шее висеть… Первый признак породы!
— Что будем заказывать? — вежливо осведомился незаметно подошедший официант.