Чумные ночи

А еще шепотом переговаривающиеся члены комитета до начала заседания пришли к согласию относительно того, что убийство Бонковского-паши носило политический характер; никто, впрочем, открыто не говорил, кого следует подозревать. Один лишь французский консул месье Андон заявил, что это убийство есть не что иное, как направленный против науки, медицины и Запада удар, а нанесли его обезумевшие фанатики. И если, решительно прибавил французский консул, господин губернатор в самое ближайшее время не найдет убийц и тех, кто за ними стоит, это нужно будет расценивать как своего рода вызов европейским державам.

Решения, которые надлежало принять Карантинному комитету вилайета Мингер, были накануне вечером, пункт за пунктом, телеграфированы из Стамбула Министерством здравоохранения Османской империи. В Стамбул же список необходимых мер, то и дело обновляемый и корректируемый, передавали, опять-таки по телеграфу, из Международной карантинной службы. Мингерскому Карантинному комитету полагалось сообразовать предписанные меры с обстановкой, сложившейся на острове, официально объявить о введении этих мер и обеспечить их исполнение.

Все школы закрывались на каникулы. Этот пункт даже не обсуждали. Большинство родителей и так уже перестали пускать туда своих чад. По школьным дворам шатались только ребята из неблагополучных семей, где детьми не очень-то интересовались. Однако вопрос о государственных учреждениях – какое не закрывать, а какому приостановить свою работу – предоставили решать самим этим учреждениям и их начальникам. Начиная с утра третьего дня после заседания под карантин подпадали все суда, приходящие на остров из Александрии, Северной Африки, Суэцкого канала, близлежащих островов и вообще с Востока. Они рассматривались как «безусловно заразные», и все их пассажиры могли ступить на берег лишь после пяти дней изоляции. Также было решено применять пятидневный карантин ко всем судам, отправляющимся с острова.

Составление и утверждение списка товаров, запрещенных к ввозу и продаже (схожего с тем, что составляли во время холеры), сильно затянулось.

– Не скупимся же мы на запреты, паша! – изрек обычно немногословный германский консул Франгули. – Можно подумать, что чем больше мы всего запретим, тем быстрее кончится эпидемия.

Губернатор удивленно поднял брови, поскольку знал, что членам комитета, как и многим другим знакомым ему чиновникам и государственным деятелям, возможность что-нибудь запретить только в радость:

– Не беспокойтесь, Франгули-эфенди! Когда мы развесим по городу объявления о запретах, все так перепугаются, что начнут немедленно их соблюдать, и нам не понадобится помощь ни военных, ни полиции.

Пункт о том, что все трупы надо хоронить в извести под присмотром властей, вызвал споры. Пожилой врач-грек Тасос-бей заявил, что применять эту меру будет непросто, особенно к покойным из среды фанатично настроенных бедных мусульман, поскольку неизбежно возникнут конфликты, и лучше бы в такие места направлять вместе с врачом не обычную карантинную стражу, а солдат из мингерского гарнизона. Так впервые всплыл вопрос о необходимости обратиться к помощи военных. Губернатор был убежден, что власть, которая не способна обеспечить дезинфекцию зараженных домов и обработку трупов известью, не сможет остановить эпидемию, и возражать не стал.

Вслед за этим было принято решение, как и предписывал Стамбул, немедленно дезинфицировать вещи умерших от чумы. Властям следовало объявить утвержденную стоимость дезинфектанта и пресекать продажу его на черном рынке. Было запрещено притрагиваться к вещам умерших, забирать их, использовать и продавать, а также входить в дома, где кто-то скончался от чумы, до тех пор пока эти вещи и дома не будут продезинфицированы и пока не последует разрешение медицинских работников. Все лавки старьевщиков постановили продезинфицировать и закрыть.

Скептически настроенные консулы и усталые врачи задавали вопросы о том, найдется ли на острове достаточно пожарных, которых можно привлечь к этому делу, и работников карантинной службы, хватит ли лизола и прочих дезинфицирующих веществ, но губернатор, уже не слушая возражений, велел секретарю внести решения в протокол. Согласились также поощрять борьбу с крысами, заказать в Измире, Салониках и Стамбуле крысоловки и яд и платить за каждый крысиный труп по шесть курушей из городской казны.

Перехватив недоверчивые взгляды некоторых членов комитета, заговорил дамат Нури:

– Остановить передвижение крыс – первое, что необходимо сделать.

Он рассказал, что во внутренних районах Индии скорость распространения чумы определялась не быстротой перемещения из одной деревни в другую людей, в страхе бегущих от болезни, а именно проворством крыс. Там, где проходила железная дорога и крысы, а вместе с ними и блохи, имели возможность забираться в поезда, чума распространялась гораздо быстрее обычного. А в тех местах, где сознательное население совместно с властями ополчалось на крыс, а также на кораблях, очищенных от грызунов, эпидемия замедлялась и затухала.