Чумной мор

Нега издала смешок, а сатир снисходительно похлопал меня по плечу:

— Выжига сам себя перехитрил. Так боялся, что в сокровищницу придет кто-то чрезмерно сильный, что наложил заклинание Уравнения. Грабители ослаблялись до соответствия со стражей, причем Выжига нашел какую-то лазейку, которая позволила ему сделать так, что охранники всегда оставались немного мощнее вора. Но это охранное заклинание имело и обратную силу, что и произошло в твоем случае, Скиф, мы сами опустились до твоего уровня. Ну, почти…

— Тебе повезло, парень. — Нега интимно приобняла меня и провела языком по губам. — А теперь подскажи, где здесь приличная дама может залиться?

— Что?

— Где тут наливают? — присоединился к подруге Флейгрей.

Суккуба прошлась длинным заостренным ногтем по моей щеке и вдруг перевоплотилась в ошеломляющей красоты женщину. Человека. Я почувствовал, как сердце рвется из груди, а в штанах начинает бугриться! Это же не песочница, здесь все по-взрослому! Освобождение отреагировало незамедлительно:

Снят эффект контроля: «Очарование».

Суккуба снова обернулась демоницей. С привлекательной фигурой, выдающимися достоинствами, но все же с сероватой чешуйчатой кожей, ногами на копытцах и очаровательными рожками, пробивающимися сквозь копну иссиня-черных волос. Я с облегчением осознал, что влечение исчезло. Боюсь представить, как опозорился бы перед работягами, если бы кинулся раздеваться…

— Нега, я ревную! — заявил Флейгрей, нервно оглянулся и вдруг рухнул на колени. — Это же он! Сам!

— Клянусь задницей Азмодана… — выругалась суккуба, оборачиваясь вслед за сатиром. — Это же Спящий?

Раптор зашипел что-то восторженное, а инсектоид зацокал заостренными лапами по ступенькам храма.

Бегемот, красуясь на пороге храма, принял тот облик, в котором впервые явился мне. Кошмарное трехметровое создание: зубы, клыки, шипы, щупальца и многочисленные парящие кратеры по телу. Не благообразный и совершенный лучезарный бог Нергал, эталон красоты и добродетели, нет, скорее образчик ужаса и кошмара. Немудрено, что владыки Преисподней так трепетали перед ним.

«Уходи, я ими займусь», — шепнул голос Спящего в голове.

На мгновение мне показалось, что его фигура слегка пошатнулась. Присмотревшись, я поискал следы истощения на его лице, и увидел, как на долю секунды, незаметно для остальных, силуэт Бегемота пропал. А спустя пару секунд снова мигнул.

Торопиться следовало во всех смыслах — и со сбором последователей, и со вторым храмом, и в школу. Я быстро пошел к работягам, несмело топчущимся поблизости, чтобы объяснить появление новичков.

— Мэнни, Дьюла… — кивнул я знакомым бригадирам. — Трикси, и ты здесь? Ты разве не в вечернюю смену? Кто с дедом? Вы рано сегодня…

— Стараемся вообще отсюда не выходить, — сообщил Мэнни. — А старик Фуртадо большую часть дня спит. Ночами мучается бессонницей, так что я перевел Трикси на дневные смены.

— Деда отдыхает, — подтвердил карлик. Потом, насупившись, указал пальцем на бывших стражей сокровищницы. Те склонили головы перед Бегемотом, пока бог им что-то втолковывал. — Кого ты привел? Страшные!

— Есть немного. Но они поживут с нами. Ребята очень мне помогли, не обижайте их.

— Таких обидишь, — тихо сказал Дьюла. — Как думаешь, справятся они с ящером?

— С ящером вряд ли. А вот оградить вас от тварей из шахты вполне смогут. Кстати, инсектоид и раптор не говорят по-нашему. Я даже не знаю, чем они питаются, но объясните им через Флейгрея, это вон тот козлоногий, что нельзя выходить за пределы форта. Самого сатира и суккубу отведите в таверну и постарайтесь, чтобы тетушку Стеф не хватил удар…

Договорив, я вышел из Диса, пулей вылетел из капсулы, оделся и поспешил в школу. Даже пять минут опоздания заносились в личное дело. Навсегда.

На уроках я сворачивал челюсть, безостановочно зевая. На намеки друзей, что неплохо бы рассказать о наградах за «угрозу», не говорил ничего конкретного, мечтая лишь об одном — поспать.

— Какие арты хоть выбил, помнишь? — допытывалась Тисса.

— Не-а, — зевком отвечал я. — Всякие.

— Если не помнит, значит, точно больше трех, — потирал руки Малик.

Рассказывать им о сокровищнице, Шагах и луте я не стал: во-первых, небезопасно, во-вторых, это могло вызвать ненужный ажиотаж. Сделаю опись, обсудим с парнями и решим, что делать со всем этим богатством.

До дома добрался на автопилоте, даже не стал обедать, а мама и не настаивала. Крикнула из родительской спальни, что еда в печке, а она плохо себя чувствует и хочет отдохнуть, а заодно спросила, не принесу ли я того красного вина. Никакого вина я не нашел, только пустые бутылки.

Зашел к маме поговорить, но она не стала: сослалась на головную боль и уставилась на какое-то телешоу. Кажется, у нее что-то не склеилось с любовником: то ли не захотел продолжать отношения, то ли отказался жениться после маминого развода — не знаю. Со мной никто ничем не делился, и все, что до меня долетало, — это обрывки родительских ссор.