Чумазое Средневековье. Мифы и легенды о гигиене

«Так, значит, над тобой взяла я верх.
К моим ногам гордыню ты поверг?»
«Ты верх взяла, тебе и выбирать».
«Приди же, друг, меня поцеловать,
Ты это заслужил своим ответом,
Получишь верность и красу при этом…»

Фея, изображавшая старуху, превратилась в сказочную красавицу, супружеский долг был тут же радостно исполнен, и жили они долго и счастливо.

Рассказ прекрасен, на нем можно увлеченно разбирать феминистические тенденции в литературе XIV века и сравнивать его с историями о сэре Гавейне и леди Рагнелл (XV век) или «Что нравится дамам» Вольтера, где при аналогичном сюжете совсем по-другому расставлены акценты. Возможно, одна из моих следующих книг будет посвящена именно «женскому вопросу», тогда я обязательно рассмотрю эту легенду подробно со всех сторон. Ну а сейчас речь идет о связке уродство-старость-бедность-подлость, и это тоже очень важный аспект «Рассказа Батской ткачихи».

Выше я уже говорила о том, что уродливая старуха не могла оказаться королевой, потому что это нарушило бы все каноны. Королева всегда прекрасна. Положительные и отрицательные качества по средневековой традиции должны были идти в связке. Поэтому выбор, который старуха предлагала мужу, был немыслим. Старая и уродливая ведьма, силой заставившая жениться на себе прекрасного рыцаря, не могла быть положительной героиней, поэтому она не могла быть верной, честной и любящей. А юная красавица, которая к тому же умна и спасла рыцаря от смерти, не могла быть подлой злодейкой. Это был некий нонсенс, герою предлагалось выбрать белое, которое одновременно черное, или черное, которое одновременно белое.

Что в итоге сделал рыцарь? Он положился на ее уже точно известные ему положительные качества – ум, рассудительность и благородство. И этим как бы активировал всю связку – вместе с этими прекрасными душевными качествами получил, как и положено, прекрасные лицо и тело, гармонию внешнего и внутреннего.

Многозначная чистота

Помимо моральных аспектов средневековые философы и писатели, разумеется, описывали и чисто физические признаки красоты. Часть из них касалась пропорций лица и тела, но не меньшее значение придавалось такому понятию, как «чистота».

Слово достаточно многозначное, и под ним подразумевался в некотором роде целый список требований. Кроме моральной и душевной чистоты, о которых речь шла выше, была еще и чистота тела, причем не только в смысле отсутствия грязи. Чистое лицо – не просто умытое, но и без любых портящих его деталей, таких как оспины, пигментные пятна, краснота, прыщи, морщины. Поэтому неудивительно, что в Средние века существовало множество медицинско-косметических текстов (чаще всего арабского или античного происхождения, в переводе на латынь), объясняющих, как очистить лицо и тело от всевозможных несовершенств. То есть процветала, говоря современным языком, не только декоративная, но и терапевтическая косметология.

Поскольку старение причислялось к этим несовершенствам, многие рецепты содержат рекомендации, как заботиться о коже и волосах, чтобы как можно дольше сохранить молодой вид. Фактически средневековые косметологи работали над тем же, над чем и современные – пытались разгладить клиентам морщины, закрасить седину, очистить кожу, привести в порядок зубы и удалить волосы в неподходящих местах.

Красота на вкус и на запах

Еще одно очень важное уточнение, касающееся средневекового восприятия красоты. Единого канона, как я уже писала, не существовало, были некие общие понятия о красоте, но и те скорее теоретического, чем практического характера. Средневековье слишком длинный период времени, а Европа слишком большая, чтобы всем, везде и всегда нравилась одна и та же внешность.

Но кроме общепринятого мнения, что красота неотделима от благородства, чистоты и молодости, были все же и более практические тонкости. Самое главное в средневековом понимании красоты то, что она должна была восхищать не только визуально. Истинная красота должна была радовать все органы чувств. Зрение, конечно, имело наибольшее значение, но все же для общего эстетического удовольствия требовались и все остальные чувства.

То есть в настоящей красавице все должно было быть прекрасно – ее нежный голос радовал слух, ее кожа была мягкой, как шелк, от нее исходил приятный аромат. И даже такое клише, как «сладкий поцелуй» (или всевозможные упоминания медовых губ), тоже являлось частью этого идеала красоты – она должна была быть прекрасна и на вкус тоже.

Соответственно, уродство, как я уже упоминала, всегда сопровождалось противным голосом и мерзким запахом. До того, чтобы потрогать и попробовать на вкус, дело обычно уже не доходило, хотя и описания грубой, неприятной на ощупь кожи в литературе встречаются.

Гендерные различия