Чума

— Вы уедете завтра, Сарк, — сказал Баптрис. — Я вынужден буду пожаловаться вашему начальству.

— Жалуйтесь, — ответил я. — Я не хотел всего этого, но я должен был добиться правды. И теперь вполне возможно, что благодаря рассказу Эбхо, способ борьбы с оспой Ульрена у нас в руках.

— Надеюсь, что так, — сказал Баптрис, с горечью осматривая побоище. — Он дорого нам обошёлся.

Служители провожали меня обратно в келью, когда сёстры вывезли Эбхо из камеры. Пытка памятью убила его. Я никогда не прощу себе этого, неважно сколько жизней на Геновингии было спасено. И я никогда не забуду его облик, наконец-то открытый свету.

IX

На следующий день я отбыл на катере, вместе с Калибаном. Из приюта никто не вышёл попрощаться или проводить меня. С острова Мос я передал отчёт в Симбалополис, откуда при помощи астропатов через варп он достиг Лорхеса.

Была ли уничтожена оспа Ульрена? Да, со временем. Моя работа поспособствовала этому. Кровавая оспа была сродни Пытке, сконструированная Врагом и столь же разумная. Пятьдесят два офицера медицинской службы, такие же распространители заразы, как Валис, были осуждены и обращены в пепел.

Я не помню, скольких мы потеряли в целом по скоплению Геновингия. Сейчас я многое уже не могу вспомнить. Память уже не та, что прежде и временами я благодарен за это.

Я никогда не забуду Эбхо. Никогда не забуду его тело, которое сёстры вывезли из камеры. Он попал в огненную ловушку тогда, в инфирмиуме на Пироди Полярном. Лишённая конечностей, высохшая оболочка, висящая в суспензорном кресле, поддерживаемая в живых внутривенными катетерами и стерилизующими аэрозолями. Искалеченное, отталкивающее воспоминание о человеке.

Он был слеп. Это я запомнил наиболее отчётливо. Огонь выжег ему глаза.

Он был слеп, но до сих пор всё равно страшился света.

Я всё ещё верю, что память — величайший дар для человечества. Но, во имя Золотого Трона, есть вещи, которые я никогда не хотел бы вспоминать снова.