Чума

Убедился. Не идиоты: у Мары терпение лопнуло. Громко «лопнуло» — многие испугались, а некоторых «забрызгало».

Ей-то и так эти дела… А уж когда все в стол смотрят да с мозгов пыль стряхивают…

— А! Херня! Времени перевод, уму скорбление! С этого разговору толку не будет! Давай, Воевода, про моё! Я те сколь много разов говорила…!

Я сразу понял: на луну выть пока рано. Поскольку — «забрезжил рассвет». В моих мозгах.

Эдак я скоро Марану вровень со святой княгиней Ольгой почитать стану — «заря перед рассветом».

— А ну стоп. Затихни, сказал! Та-ак… А пойдём-ка мы, госпожа Марана, в твоё заведение. В обитель, так сказать, горестей, болестей и печалей. С надеждами и облегчениями. Там и потолкуем. Все свободны.

Часть 106. «Мне нравится, что вы больны не…»

Глава 526

Тут надо чуть назад.

Терентий, которому подчинены дальние погосты в период их создания, в самом начале весны 1167 г., после моего возвращения из «шпионского забега» в Великие Луки, докладывает, среди кучи разных накопившихся дел:

— А ещё в Усть-Маломском погосте людишки перемёрли во множестве.

— А что ж так?

— Да кто ж его знает? Отписывают — мор какой.

Малома — приток Вятки, выше Пижмы, по которой мы туда вылезли. Не шатко, не валко, но Вятку мы под себя подгребаем. И вверх, и вниз. Вниз… там булгары. Там сторожко надо. Не провоцируя сильно эмират. Вверх — полегче. Тамошние племена потихоньку примучиваем-приголубливаем. Они уже и воевать за эмира не пойдут, и торг с булгарскими купцами не ведут.

Мор в погосте зимой? — Нетипично.

Типично: сгибли с голоду, замёрзли, погорели, звери съели, злые вороги приходили, травмы, пищевые отравления, ссоры до резни… Мора — не было. Странно…

Прошу показать «первоисточники» — что писали с погоста. И раскладывается у меня…

В погосте сидят двое мальчишек-телеграфистов. Это занятие требует внимания, наблюдательности. Уже говорил: мои вышки не только передатчики, но и источники информации. Ребят учат не только светом моргать, но и по сторонам смотреть. На всякие, выпадающие из обычного течения жизни, события.

«Отработка по отклонениям».

Эти подростки, начиная с первой смерти, дают «в эфир» ежедневную сводку. Не конспект: «вася — заболел, петя — помер», а куда подробнее. Фактически — клиническую картину. Даже с «температурой по больнице»: пара термометров в снаряжение мед. пункта входит, а фельдшер умеет их применять.

Чисто для знатоков: температура у аборигенов примерно на пол-градуса выше, чем в 21 в. 37 — норма. Почему — не знаю.

Беру Терентия, ворох этих сигналок и топаю к Маране.

Та сидит довольная, вся в кровище и гноище: ампутацию нижних конечностей провела. Придурку, который обе ноги отморозил по глупости. Ампутация прошла успешно, будет жить. Вроде.

* * *

Коллеги, вы, конечно, как вляпнулись, сразу обратили внимание, что на «Святой Руси» очень мало безруких и безногих. Не совсем уж так, как безголовых… в физическом смысле этого понятия. Но — близко.

Сухоруких, беспалых, колчегоногих — полно. Слепые, хромые, горбатые — постоянно в поле зрения. А вот с неполным набором конечностей — редкость.

Для россиянина 20 века — бьёт по глазам. Наши города со времён русско-японской постоянно наполнялись множеством инвалидов. Стук палочек, костылей, протезов по мостовым…

Цепочка очевидная: война-ранение-ампутация-костыли.

Здесь тоже война. Есть, во множестве, и ранения. А вот ампутация… Бывает. Очень не часто. Не по глупости местных лекарей, а по общеизвестному результату: едва ли один из десяти пациентов выживает.

Одноногий пират Джон Сильвер из «Острова сокровищ» — чудо британской медицины 18 века.

Понятно, что если воину в бою отрубили руку, то назад пришивать не будут. Но сам лекарь отрезать, например, гангренозную ногу… Зачем мучить страдальца? Всё равно не выживет.

Мы это дело поломали, вывернули статистику наизнанку. Не 1:9, а 9:1. В смысле выживших. Так что Маранина гордость — вполне обоснована. Понятно, что я тоже «руку приложил». В части материально-технического. Слов умных по теме рассказывал. Она восприняла, додумала, освоила. Сделала.

Она — сделала. Честь ей и хвала.

Жаль, нахваливать её у меня нынче нет настроения — новая напасть образовалась.

* * *

— Мара, ты это видела?

— Отстань. Отдыхаю я.

— Ты кем себя мнишь?!

— Не твоё дело кем я себя мну! Недосуг мне!

— Марана, досуг у тебя, как и у меня, будет в гробу. Хочешь уже нынче… удосужиться? Или тебе колыбельную спеть?

И я напел ей из былого и уместного:

«Спи моя радость усни
В морге погасли огни
Трупы на полках лежат
Мухи над ними жужат
Спи моя радость усни
Скоро там будешь и ты».

Дальше мы с ней чуток поговорили. И перешли к делу.

А дело выглядит так:

«…бледно-розовые единичные элементы сыпи, слегка выступают над поверхностью кожи, исчезают при надавливании… на верхней части живота, нижней груди, боковых поверхностях туловища, сгибательных поверхностях рук».

* * *

М-мать!