Чукчи. Том I

«Отдельным (единственным) поселением живет оленевод в двух жильях так, как с соседом. С весьма долгоязыкою женой сосед — Амонайгин по имени. Притом Амонайгин — большой силач. Также ленив при оленьем стаде ходить; поэтому ему почти не убивают оленей. Действительно, подумав, хозяин сказал: „(это) совсем негодник“. Также не хотел, чтобы ему что-либо говорили: неудобно сказать ему что-либо. Жена стала говорить: „мы сохнем с голоду при большом оленеводе. Я говорю, я убила бы: мерзкой смертью умираем!“ К счастью, непослушен муж при первом обращении. Постоянно заговаривая, говорит жена, источник беспокойства. Что же, за ушедшим к оленям (хозяином) последовал. Вместе стали пребывать при стаде. Там поодаль есть скала. Сосед сказал: „давай-ка ту скалу посмотрим, кормовище поищем кстати, взберемся“. „Что же, согласен“. Так, конечно, хозяин сказал. Прямо туда влезли, на гору пришли. Ибо стал беспечен (хозяин), так как неизменно сзади ходил сосед. Только что взобрались, сзади схватил его. Недавно нож тайно куда-нибудь (наготове) сунул. Схватил (его, а) другой рукой брюхо совсем распорол. Отпустил (его, раненный) побежал, бросился, упал, ибо, действительно, совсем разрезано. Ничего (с ним) не сделал, только покинул. Вернулся детина, домой пришел, ночевал так. При наступлении вечера вернулся домой. Муж жене тотчас по приходе не говорил. Пробудились назавтра. „Ну! С моей жертвой я справился, (а) с твоими, в свою очередь, что же станешь делать?“ Жена сказала: „Ух, вот как! Пусть же ты всех сообща“. — „Нет, как же! Прямые твои слова: будем каждый со своей жертвой!“ Жена вздохнула: „ну, пусть, ладно!“ Нож тотчас же хорошо выточила, в рукав сунула. Пошла к соседям. Та добывает огонь, (так ее) там застала. Что же кольнула, но неизменно добывает огонь женщина. Ибо шаманская женщина, сама себя закалывающая женщина. По-прежнему добывает огонь. Братишка услыхал, в цельно сшитое платье одетый мальчик. Тотчас же из заднего края полога вышел. Из задней стены шатра вышел наружу, бежал, куда глаза глядят. Та услышала его шумящего. Не может убить ту другую, наконец бросила. Но только сперва ножные связки изрезала, ручные тоже изрезала. После того бросилась за мальчиком; уже он скрывался. Насилу догнала его. Убила там. Принесла домой, как только убила, принесла к дому. Другая же стала совершенно неподвижной, женщина с перерезанными связками. После этого, как кочующая (как бы собираясь перекочевать), разобрала шатер. Жерди, все что (было), изрезала, собрание саней. Что же, костер сделала весь из жердей и саней, с примесью тальника. Там положила их обоих; как только разгорелся костер, сгорели там. О, и дым же! Ибо при полном безветрии, вверх совершенно отвесно поднимается. Как раз собачники необычною (иной) дорогой движется, из Торговой Крепости возвращаясь. Увидели дым, туда свернули. Прибыли туда. Что же, как же это, еще костер даже есть. И прямо так место (снятого) шатра тоже есть, вот как. Встрепенулся Амонайгин дружок. Только что они совершили преступление: конечно, что же скажет, если те увидели их? „Ну что ж, так у меня случилось! Эх! пожалуй, и вас убью! Действительно, разве будете молчать?“ — „Ох, право, нет!“ Как бы великому начальнику стали кланяться: „лучше снабди нас запасом“. — „Э! Если бы только так, чтоб вы не говорили! Пожалели бы меня, пощадили бы!“ — „Конечно, так, чудак ты! Мы тоже так будем соответствовать. Ты бы, по-видимому, тоже мог рассказывать об этом“. Ловко поступающие люди. После того переночевали там. Что же, все лукавую речь употребляют. Назавтра снабдил их запасом; до предела выносимой тяжести обременил сани. Тем не менее прибыли туда (т. е. домой), подняли шум рассказом. Что же, собрание родственников на будущий год настигли (и) убили его. Амонайгинову жену я видел, ты же сына видел; также имя ее (его) знаю: Tŋe-ceivuŋe»[252].

В другом случае сосед, с помощью своего двоюродного брата, убил хозяина стойбища. После этого он поселился в семье убитого и начал резать для себя оленей из его стада. Убийца оставался на стойбище до тех пор, пока не осталось ни одного оленя. Только тогда он ушел от них[253].

В чукотских рассказах часто описываются подобные случаи. Наиболее характерным является случай, описанный в сказке «Əlendi и его сыновья».