Чудовы луга

По двору провели покрытого попоной Пряника, жеребец шел спокойно, не артачился, аккуратно переступал через разбросанный хлам. Навоевался, черт соловый.

— Он вчера побоище на мосту устроил, когда тебя из седла вынесло. В ворота в первых рядах вломился. А народу потоптал…

— По-моему, эту войну выиграли псы и кони.

Тут и там во дворе белели урсино, разлеглись, радуясь осеннему солнышку, или ходили за хинетами, вывалив языки и вертя хвостами.

— Надо до сильных холодов крепость в порядок привести. И все-таки ярмарка в Доброй Ловле состоится. Я, грешным делом, думал до весны здесь проторчим.

— Может и проторчим. Я то уж точно останусь, пока Герт не оклемается и не придумает, кого на кавеново место посадить.

— Похоронные команды надо назначить, — Мэл отвечал каким-то собственным мыслям.

— Крестьян наймем.

Самое главное эти двое не обсуждали, молчали, как сговорившись.

Во время штурма Энебро обыскал всю крепость в поисках лорда Стесса, кумира своей юности. Невзрачный, закутанный в старое тряпье однорукий старик, как ни в чем не бывало сидевший внизу у пустого камина, буркнул, что Стесс мол помер, нет его больше.

— Проваливай отсюда, старик, — сказал тогда Соледаго. — Зашибут еще.

Потом уж стало ясно, кого он отпустил.

Марк покашлял, придумывая, чтобы еще сказать.

— Смотри, капитана твоего кажись в плен взяли, — Мэл показал рукой.

— Где?

— Да вон, погляди, у ворот.

Хасинто, который вышел из вчерашнего боя целым и невредимым, как заговорили его, теперь выглядел довольно грустно. Рядом шел тяжелый, коренастый мужик с сивой бородищей, и вел за руку красотку с пшеничными волосами.

— Ааа, гляди-ка, у прекрасной мельничихи отец имеется.

Мэлвир огляделся по сторонам, соображая, куда бы отступить.

Мужик решительно пер в их сторону, как кабан на случку, и волок дочь за собой. Та ненатурально всхлипывала.

Хасинто смотрел мрачнее тучи.

— Справедливости прошу, благородный сэн! — рявкнул мельник, пытаясь согнуться в поклоне.

— Слушаю, — неприветливо ответствовал Энебро.

— Вот человек ваш! Вербу мою спортил.

— Ээээ, спилил? Хасинто, тебе что, деревьев в лесу мало?

Хасинто закатил глаза.

— Верба — это дочь моя! Девицей была! На выданье! А теперь говорит, что брюхатая.

Дочь покаянно возрыдала.

Марк беспомощно посмотрел на Мэлвира, тот — на суетившихся рядом с часовней плотников. Они волокли две ярко расписанные створки.

— Девушка, он тебя принуждал? Силой взял?

— Нееет, — Верба для верности помотала головой, крепко зажмурившись.

Мельник нахмурился и отпустил руку дочери. Та мигом отбежала к черноволосому капитану и вцепилась ему в рукав кольчуги.

— Он жениться обещал! Солю целовал!

— Ну так пусть женится, — не выдержал Соледаго. — Из-за чего сыр-бор?

— А зачем мне зять-рубака? — прогудел мельник. — Чтобы он шлялся незнамо где, да мечом махал, а потом и вовсе где-нито голову сложил? Не пойдет! Я дочу не для того ростил, думал хоть будет с кем бу…эээ поговорить, вобщем. Пусть деньгу дает лучше.

— Да ты сдурел, хрен бородатый! — вызверился Хасинто. — Ты мне скажи спасибо, что я ее…

Он спохватился и замолчал, сверкая глазами.

— Хасинто, я тебе Снегири отдать хотел, — мрачно сказал Марк. — Там отстраивать наново все нужно.

Верба мигом перестала хныкать.

— Комендантом форта?

— Точно так. Рыцарский пояс получишь.

— И часовню надо обновить, — заключил Мэлвир. — Лучше начать со свадьбы, чем с отпевания.

— Он согласный! — сказала девица таким тоном, что бедняга южанин счел за лучшее промолчать.

К дверному проему подтащили новехонькие, пахнущие краской створки, начали навешивать.

Мастер-рисовальщик, переживший каким-то чудом вчерашнюю бойню, стоял рядом, давал указания.

Рыцари, отделавшись от мельника, подошли глянуть.

— Вот те раз, — сказал Марк. — И когда только успел.

Мэлвир молча смотрел.

Фигуры двух ангелов, которым должно было охранять вход в часовню, изобразили с большим мастерством. Крылья и нимбы сияли, драконидские чешуйчатые кирасы выписаны тщательно, со знанием дела.

У ангела ошую были раскосые зеленые глаза, черные волосы, капризно выгнутый рот. Тот, что стоял одесную, сжимая в руке обнаженный клинок, одарил Мэлвира знакомым золотым взглядом.

— Вам не кажется, любезный мастер, что ни мне, ни ему не место на дверях божьего дома? — мрачно спросил Соледаго.

Мастер чуть помедлил с ответом, разглядывая рыцаря без всякого стеснения. Плотники замялись, не зная, продолжать ли — вдруг рыцарь разгневается.

— Вы, благородный сэн, смотрите шире, — наконец сказал художник. — Лет через двадцать, если часовня с божьей помощью столько простоит, никто и не вспомнит, кто тут был герой, а кто демон. Останутся только лица. Красивые, глаз радуют. Чего еще желать?

Он повернулся к замершим в нерешительности парням.

— Ну, что оцепенели? Делайте свое дело.

Створка заскрипела и встала на место.

* * *

Кровь с рубашек клубилась под водой багровым дымом. Алый след плыл по реке, постепенно расточаясь, расходясь на десяток рукавов. Сколько крови! Полощешь, полощешь — а она не убывает, не смывается.