Чудовище

ДеваМолчальница: Пожалуйста, Чудовище, поговори с нами, ты в кругу друзей.

Нью-Йоркское Чудовище: Хорошо, поговорю. Во-первых, вам надо знать: я чудовище.

Лягушан: Отсда твй ник.

Мистер Андерсон: Воздержись от насмешек, Лягушан.

Нью-Йоркское Чудовище: Да нет, всё нормально. Было время, когда я спокойно мог сказать о толстой девчонке: «Она чудовище». Но я — чудовище в другом смысле. Я зверь. Шерсть, когти, всё такое. Внешне я совершеннейший зверь, внутри по-прежнему остаюсь человеком.

Медведочеловек: В самую точку.

Нью-Йоркское Чудовище: Мне по-настоящему тяжело. Когда я был человеком, я не был чудовищем или уродиной. Я был… красавчик. Крутой богатый парень. В школе все искали моей дружбы. Меня там избрали принцем.

Медведочеловек: Избрали? Принцем?

Лягушан: Принцев не выбрают… я бл прнцем кгда-то.

Нью-Йоркское Чудовище: Это долгая история.

Лягушан: Я бл прнцем.

Мистер Андерсон: Чего-чего, а времени у нас предостаточно. Расскажи нам свою историю, Чудовище.

Нью-Йоркское Чудовище: «вздох» Хорошо. Всё началось из-за ведьмы.

Лягушан: Так всгда все начнатся.

Часть первая Принц и ведьма

Глава 1

Я чувствовал: все они смотрят на меня, но я к этому привык. Отец с детства учил меня держаться невозмутимо. Если ты такой, как люди нашего круга, это всегда заметно.

До окончания девятого класса оставался месяц. Внештатный преподаватель раздавал нам бюллетени для выбора лучшей пары на весеннем балу. Обычно я считал это голосование тупым занятием.

— Кайл, там есть твое имя, — сообщил мой дружок Трей Паркер, стиснув мне руку.

— Велика важность.

Я повернулся к Трею и заметил, как девчонка, сидевшая рядом (никак не запомню ее имя — не то Анна, не то Ханна), опустила глаза. Значит, всё время пялилась на меня.

Я просмотрел бюллетень. Среди кандидатов на звание принца девятого класса значилось мое имя — Кайл Кингсбери. Были и другие, но это так, для видимости равноправия. Все шансы у меня.

При такой внешности и отцовских деньгах со мной некому тягаться.

Внештатник был новеньким. Жизнь еще не уничтожила его иллюзий по поводу нашей школы. Он решил: раз в школе Таттл (так называлось наше привилегированное учебное заведение) есть салат-бар и желающие могут посещать курс пекинского диалекта китайского языка — то есть раз это школа, где учатся дети из богатых нью-йоркских семей, — мы будем относиться к нему не так, как разный отстой из общедоступных школ. Бо-о-ольшая ошибка. Этот придурок вещал нам, как будет проходить экзамен. Он бы еще объявил, что к экзамену надо готовиться! Мы не впервые проскакивали эти экзамены, и потому пятьдесят минут урока потратили не на дурацкие повторения, а на то, что интереснее нам. Большинству было интереснее копаться в бюллетенях и вписывать туда свой выбор. Остальные перебрасывались эсэмэсками. Одноклассники заполняли бюллетени, поглядывая на меня. Я это видел и улыбался. Кто-то на моем месте стал бы корчить из себя скромнягу. Сидел бы с опущенной головой, глазки в пол, будто ему стыдно за свою популярность. Я в такие отстойные игры не играю. С какой стати? Глупо отрицать очевидное.

— Там есть и мое имя, — сказал Трей, снова сжав мне руку.

— Поосторожнее, — бросил ему я, растирая кисть после его хватки.

— Тебе осторожность тоже не помешает, — огрызнулся Трей. — Скалишься во весь рот, будто уже принц и красуешься перед папарацци.

— А тебе это не по вкусу?

Я улыбнулся еще шире и махнул рукой, как это делают политики на массовых сборищах. Кто-то поймал кадр на свой мобильник. Ну вот, я же не просил. Им самим это нравится.

— Тебе нельзя было позволять рождаться на свет, — заявил мне Трей.

— Благодарю за откровенность.

Я подумал, что надо проголосовать за Трея. Так, из вежливости. Трей еще потянет на среднего комика, а в остальном… Ни кожи ни рожи. Да и семья у него — ничего особенного. Его отец — врач или что-то в этом роде. Когда в школьной газете опубликуют результаты голосования, Трей будет долго чесать затылок, созерцая себя на последней строчке, а то и вообще не увидит своей фамилии.