Чудовища морских глубин

«Не исключено, что фрагменты, выловленные некоторыми путешественниками и представленные в качестве доказательства существования гигантских осьминогов или кальмаров, являются на самом деле частями морских растений. Мягкая консистенция этих фрагментов, их клейкая поверхность и коричнево-красный цвет, сильный запах, который они источают, - все эти признаки характерны для огромного количества морских организмов как животного, так и растительного происхождения.

Достаточно несложных размышлений, чтобы понять, что ученым давно пора не принимать на веру рассказы, повествующие о необыкновенных существах - морском змее, гигантском кальмаре и им подобных, - возможность существования которых привела бы к отрицанию важнейших законов гармонии и равновесия, управляющих миром живой природы».

Не особо задумываясь, господин Манжен обвиняет таких видных ученых, как Бэнкс, Перон, Ранг, Куа и Геймард, и смотрителей Британского музея, Хартинга и Стинструпа, в том, что они неспособны отличить гигантского кальмара от морской водоросли, даже имея в руках фрагменты тела этого животного. Во всяком случае, это ему кажется более вероятным, чем само существование гигантского моллюска. «Несложные размышления» приводят его к выводу, что такое животное самим фактом своего существования отрицало бы «важнейшие законы гармонии и развития, управляющие миром живой природы» (в том числе и интеллектуальным развитием ученых и различного рода научных популяризаторов).

Переломный момент в судьбе необъятного кальмара

После памятного случая с «Алектоном» сверхгигантский кальмар на добрую дюжину лет предается забвению в научном мире. Сенсация, так неожиданно быстро овладевшая умами ученых, так же быстро и угасает. Если даже во Франции, на родине большинства свидетелей происшествия, нашелся человек, поставивший под сомнение их рассудок, то не удивительно, что в других странах эту историю без малейших колебаний расценили как «типичный случай коллективной галлюцинации». Поскольку, увы, не существовало никаких материальных свидетельств события (быстро разложившийся кусок хвоста животного был почти сразу выброшен), мало-помалу все разуверились в его реальности. И снова были позабыты законсервированные щупальца, экспонировавшиеся во многих музеях мира.

Чем более вдохновенно Жюль Верн и его последователи и подражатели вводили гигантских моллюсков в сюжеты своих басен о подводном мире, тем глубже зоологи погружались в сдержанное молчание. И чем более неуместным казалось вторжение этих легендарных животных в научные сферы, тем более оправданно отводилось им место в туманных дебрях фольклора, не требовавшего материальных доказательств.

Целое десятилетие после памятного заседания Парижской Академии наук (1861) и статьи Кросса и Фишера (1862) раздавались лишь слабые отголоски первоначального ажиотажа. К ним можно отнести короткое сообщение в научно-популярной книге Гвина Джеффри «Британская конхиология», а также работу Армана Ландрена (1867), скорее популярную, нежели научную. Для такого необычного и огромного животного это, конечно, совсем немного.

Но в течение последующих тридцати лет статьи и книги, посвященные гигантскому кальмару, вдруг снова стали появляться в таких количествах, что лишь с трудом можно было ориентироваться в дебрях этой бьющей через край научной литературы.

Причины такой неожиданной популярности лежат на поверхности. Ведь если за двухтысячелетний период предшествовавшей истории удавалось с трудом отыскать лишь редкие свидетельства о животных этой группы, то с 1871 по 1879 год у берегов Ньюфаундленда было зарегистрировано более двадцати пяти выброшенных из моря гигантов. Казалось, что Царь всех Беспозвоночных решил раскрыть свое инкогнито.

Эта «эпидемия самоубийств» гигантских кальмаров сработала подобно каталитической реакции. С каждой новой находкой все более рассеивался скептицизм зоологов, все более внимательно вслушивались они в рассказы очевидцев, переходя от пассивного интереса к активному, возбуждающему новые систематические расследования.

Пожалуй, настал момент перескочить от моллюсков к млекопитающим и сказать несколько слов об овцах Панурга и о необычайной обширности зоны их распространения.

Архитевтисы в избытке

К концу XIX века едва прошло сто лет с тех пор, когда в Сейлеме, в Массачусетсе, перестали сжигать колдуний. К тому же часть населения отказалась от этого не без сожаления. В 1878 эта истеричка Мери Бейкер Эдди, основательница могущественной «Крисчен сайенс», постоянно надоедала местным судам, стремясь возобновить средневековые обычаи под тем предлогом, что ее личные недруги вызвали смерть ее третьего мужа и ее собственные болезни, прибегнув к «пагубному животному магнетизму», что было просто новым названием для упражнений в черной магии. Однако это не помешало тому, что в этом самом пуританском городе, где буква Библии имела силу закона, с 1867 года выходил прекрасный научный журнал - «Американский натуралист».