Чудовища были добры ко мне

Марк-ювелир был в городе человеком известным. Сам король заказывал у него украшения для супруги и фавориток. Двор же в очередь выстраивался за побрякушками.

— Верно говоришь, — согласился отец. — Особенно насчет силы. Силы человеку проще добавить, чем зоркости глаз или чуткости пальцев. И стоит дешевле, я узнавал. Мы с мамой уже давно деньги откладываем. Еще пару лет, и соберем тебе на размен.

— Мне?! На размен?!

— Хочешь сильнее меня стать?

— Хочу!

— А зарабатывать втрое-вчетверо против моего?

— Х-хочу… — промямлил Танни, заподозрив подвох.

— Ты не просто грузчиком станешь. Ты станешь самым сильным, самым лучшим! И денег получишь — кучу! Я всегда мечтал, чтоб тебе лучше моего жилось. Богаче, счастливей! Мы с твоей мамой мечтали… — отцу не хватало слов. Он обнял сына за плечи: — А теперь у нас есть Янтарный грот! Есть сивиллы! Теперь — сбудется. Обязательно сбудется!

Отец погрозил тяжелым кулаком неведомо кому. Он смеялся, но по отцовскому лицу текли слезы. У Танни ёкнуло сердце. Почему отец плачет?

— А что… — горло на миг перехватило. Мальчик с трудом проглотил застрявший в глотке комок. — Что мне отрежут? Чтоб я стал сильным?

Лицо отца потемнело, застыло. Казалось, грубые черты Якоба-грузчика вытесали топором из мореного дуба.

— Что-нибудь. Не очень нужное.

— Что?!

Отец глядел в сторону.

— Я спрашивал, но сивиллы не сказали. Это мы в Янтарном гроте узнаем, когда тебя туда приведут. Может, ухо. Или пальцы на ноге. Ты, главное, не бойся! У грузчика руки-ноги должны быть на месте! Иначе как работать? Сивиллы понятливые, лишку не оттяпают. Страшно? Ну да, страшно. Если б можно было без этого, одним колдовством… Не кисни, парень! Отрежут какую-нибудь ерунду, все заживет. Зато силы привалит — на пятерых! Ямлака видел? Эдма-бугая? Оливера? Вот где силища! Аж завидки берут… Они все через Янтарный грот прошли. Ха! Зарабатывают — каждый за четверых! Мы ж с мамой для тебя…

Ямлак, Эдм и Оливер трудились, как и отец, в порту. Танни слышал от старших ребят, что они — изменники, но значения по молодости лет не придал. Он вспомнил кряжистую, могучую фигуру Ямлака. Человек-гора! Спина и плечи грузчика бугрились чудовищными узлами мышц, словно под кожу напихали прибрежных валунов. Точно, у Ямлака правого уха нет. И хромает он: чуть-чуть, еле заметно. Рожа страшенная… Если Танни так изуродуют — лучше не надо! Эдм-бугай и впрямь похож на быка, только без рогов. Во рту половины зубов недостает. В драке выбили? Или это после размена? Еще шрам на шее — жуткий, словно Эдму хотели голову отрезать, да передумали.

Нет уж, Танни себе голову резать не даст! Даже если она на месте останется.

Зато Оливер вполне человек. Жилистый, свитый из канатов. Руки — клещи. Монеты на спор в трубочку скручивает, будто весенние листики. Потом раскручивает, как было. Вцепится в тюк, в пять раз больше самого Оливера, как муравей в добычу — и тащит, волочит. Все у него, вроде, на месте. Лысый, правда, и бровей нет, и бороды. Голос тоненький, свирельный. Вот если Танни станет, как Оливер, тогда да! На такое любой согласится…

Отец продолжал говорить, убеждать. Слова скользили мимо ушей. Танни лишь время от времени кивал невпопад.

— Я ж для тебя… Мы с мамой…

Танни кивал.

— Разбогатеешь, свое дело откроешь…

На город спускалась ночь.

— Ну что, рад? — Отец поднялся, громко хрустнув коленями. — Я б и сам с легкой душой. Поздно мне, брат. Пусть хоть тебе судьба улыбнется. Пошли спать, богатырь?

Ночью мама плакала. Тихо-тихо.

Думала, мужчины не слышат.

2.

Покончив с кашей, Танни начисто выскоблил миску корочкой хлеба. Наслаждаясь каждым кусочком, съел морковь, которую выловил и оставил напоследок. Затем, прежним манером — держась за стену и стараясь ступать на пятки — дошкандыбал до каменного ведра с водой. Жадно выхлебал целую кружку, заливая желчную горечь отвара. В каморке барака, которую он занимал — подумать только: у него есть своя комната! — чуть-чуть потеплело. Прежде, чем будить Танни, сивилла подкинула дров в погасшую к утру печурку, сложенную из пористого туфа, и заново раздула огонь. Теперь печка — пузатая, как купец Гидеон — будет довольно гудеть до обеда. Утренний озноб бежал с позором, а скоро тут станет совсем жарко. Живут же люди! Дров жгут — сколько захотят…

Делать было нечего. Умостившись на табурете, Танни принялся смотреть в окошко. Окно было с настоящим стеклом. Да еще, небось, колдовство наложено. Не бывает таких прозрачных стекол! Эльза сказала: так нужно, чтобы люди быстрее поправлялись и правильно менялись. И отвар для этого, и стекло. Бруски базальтовые под потолком, все в рунах. Это сколько ж знать надо, чтоб чары творить? За десять жизней не выучишь! А он еще хотел к королевскому магу в науку…

Нет уж! Наша дорога — в грузчики.