Чудовищ нет

Стасик не стал спорить, а Лорка удивилась:

— Так много?!

— У нас еще еврейское есть, его еще до войны забросили, — сказал я, — но там и не кладбище уже, а так, заросли... Ямки всякие, кусты, деревья. Даже памятника порядочного не осталось. Там кто-то копается, золото, наверное, ищут. Евреев, говорят, когда хоронили, всегда золото в могилу клали, хоть чуть-чуть. А кто богатый — тем много.

— А это уже оно, кладбище ваше?

Да, это уже было оно. Толстая краснокирпичная ограда с крестообразными сквозными отверстиями, местами вместо старого кирпича — новый, обычный силикатный. Над оградой нависали липы, на которых вполголоса каркали вороны.

— Осторожно, тут никогда не прекращается бомбежка, — предостерег Стасик.

— Мой отец еще при советской власти на субботник сюда ходил, — сказал я, — так они затеяли гнезда вороньи разорить, чтоб не пакостили. Пригнали машину, ну, которая фонари ремонтирует, мужик поднялся в этой штуке к гнездам и давай ломать. Черта с два сломали — они аж проволокой алюминиевой поприкручены. Парочку оторвали, плюнули и уехали.

— Умные вороны, — пробормотала Лорка.

Мы как раз подошли к входу. Возле него стояла небольшая старушка с букетиками каких-то беленьких цветочков.

— Могилку проведать? — спросила она, щурясь и улыбаясь.

— Нет, бабушка, так, посмотреть, — сказала Лорка.

Бабка внимательно поглядела на нее, улыбка сползла с ее симпатичного личика.

— А понапрасну шляться — на то стадионы есть. И кино с танцами.

— Да мы ничего, — встрял Стасик. — Мы историки.

— А историкам в музей надо иттить, — сказала бабка злобно и меленько перекрестилась. — Альбо в планетарий.

Бочком пробравшись мимо бабки, мы прошли внутрь и остановились на развилке, от которой расходились посыпанные светлым речным песком тропинки.

— Чего эта Тортилла окрысилась? — спросил Стасик в недоумении.

— Цветов не купили...

— А по-моему, мы ей не понравились, — сказал Стасик.

Лорка пожала плечами:

— Я на стареньких людей никогда не обижаюсь. Им все нужно прощать.

— Этак на голову сядут... — проворчал Стасик. — Дорогие мои старики, дайте я вас сейчас расцелую... во все доступные места... Куда идем-то?

— А все равно.

— Тогда пойдем ангела посмотрим. Видала ангела?

Ангелом именовался надгробный памятник какому-то купцу или чиновнику в самой глубине кладбища, в старинной его части. Надпись не то скололи, не то сама затерлась с годами, осталась лишь одна дата — «1838». Сама фигура ангела пострадала не меньше надписи — крылья были оббиты, равно как и голова. И все равно памятник выглядел величественно, возвышаясь над ржавыми коваными крестами.

— А вот тоже красивый, — кивнул Стасик на монолит черного камня.

Там, насколько я помнил, было написано что-то в стихах про усопшего младенца, который теперь играет в раю с ангелочками, но Лорку памятники и эпитафии не интересовали. Она обеспокоенно оглядывалась по сторонам, поэтому я спросил:

— Случилось что?

— Н-нет... ничего...

Но что-то случилось, и я это видел. Не так уж плохо я узнал Лорку за время знакомства.

— Щас зомби вылезет, — прикололся Стасик. — И начнет нас грызть. «Возвращение живых мертвецов», помнишь, там панки на кладбище пришли?

— Пошел ты!... — махнул я на него рукой. — Малдер.

— Сам ты Малдер!

— Тихо, — попросила Лорка. — Тихо, ребята.

Мы замолчали и прислушались. На кладбище царила привычная покойная тишина, нарушаемая только ворчанием ворон высоко над головами и неожиданно далеким шумом городских улиц. Я внезапно подумал о том, что подо мной, метрах в двух или в полутора, лежит мертвое тело... И не одно — десятки, сотни, совсем рядом... Истлевшие одежды, голые кости... Или не голые? Или они только и ждут, чтобы вот так любопытные люди пришли к ним на могилы, и тянутся, тянутся к нам сквозь пронизанную травяными корнями землю...

Чтобы укусить. Съесть.

Тьфу ты, пакость! И Стасик сволочь, напомнил же.

— Я ничего не слышу, — сказал Стасик.

— А ты ничего и не должен слышать, — сказала Лорка.

Тогда чего говоришь: «Тише, тише!»?

— Я тишину и слушала, — сказала Лорка.

Стасик не нашелся что сказать и притих.

Мы еще немного побродили по дорожкам. Старая часть кладбища уверенно зарастала высокой травой, крапивой и какими-то розовыми цветочками. Братская могила, где были похоронены погибшие при освобождении города от немцев солдаты, практически скрылась в зарослях, только край большой облупившейся звезды торчал сверху.

— А на северной стороне авторитетов хоронят. Быков всяких, — поделился Стасик информацией. — Памятники из мрамора, статуи... Цветы...

— Это ж не солдаты, — хмуро сказал я. — У них небось денег вагон.

— Ну уж траву могли бы скосить.

— Вот и займись. Скоси. А то ныть все мастера. Или директору кладбища напиши. «Посетив вверенное вам кладбище, остался весьма недоволен»... Ну и так далее. «Прошу принять меры. С приветом, Стасик».

— А я что... Я ничего.

— А где ваш гараж? — спросила Лорка.

— Щас покажу, — буркнул Стасик.

4