Чудодей

Она снова улыбнулась. Трели дудки стали назойливее. Они раздавались теперь совсем близко. Часовые перекликались. Может быть, на горизонте появилось судно? Транспорту с продовольствием уже давно пора прийти. В гавани дребезжал судовой колокол. Одновременно раздавались многочисленные свистки. Кто-то примчался, запыхавшись.

— Тревога! — засопел Вайсблат.

Солдаты прочесывали остров. Они разорвали ночную тишину криками и непристойностями. Они обшарили дома и пещеры, рылись в хижинах пастухов. С прусской основательностью они обыскивали даже стада овец. Они пристрелили несколько овец для своей кухни и ухлопали барана. Крафтчек взял себе рога, чтобы повесить их на стенку в комнате позади лавки. «Те, кто не был здесь, пусть думают, что это козерог, а застрелили его в Африке».

В пастушеских хижинах они исследовали каждую овчину, и некоторые забывали положить ее обратно. На родине приближалась зима. Они находили все: масло из овечьего молока, пастушеский сыр, кислое молоко и оливковое масло, но пещер с лазами для лисиц они не нашли. Всю ночь раздавались крики, мелькали огни в горах, а утром солдаты привели в гавань двух подозрительных пастухов. Их неожиданно окликали по-итальянски, но пастухи не реагировали.

— Это ни черта не доказывает, — сказал капитан с видом опытного человека. — Раздеть их, осмотреть тряпье, у кого штаны обмараны, значит, тот итальянец.

Все засмеялись, однако пастухов раздели. Солдаты ничего не нашли в нижнем белье и снова рассмеялись.

— А, — сказал капитан Бетц. Он вел себя великодушно и игриво, так как увидел Крафтчека, который поставил рядом с собой большую кадку с маслинами и бараньи рога. Бетц кивнул на маслины и отправился к себе на квартиру. Лейтенант Крель и унтер-офицеры последовали за ним.

Голые пастухи уставились на вооруженных людей. Как решит капитан их судьбу? Один из пастухов встал на колени, сложил руки и горьким жестом протянул их к солдатам. Крафтчек водрузил бараньи рога на кадку с маслинами. Он показал на небо, сложил руки и спросил:

— Мария?

Пастух кивнул. Крафтчек отдал ему штаны.

— Оденься! Хорошенькое представление о тебе получит матерь божия!

Но тут один из солдат выскочил из толпы с коробкой гуталина. Сапожный крем марки «Эрдаль» — великолепного качества немецкий товар. Пастухам приказали повернуться. Уже поднялся крик, но тут вскочил Станислаус и вырвал коробку у солдата.

— Горе тебе, если ты посмеешь!

Станислаус и жилистый камрад из Бохума стояли, как волки, друг против друга. Стало тихо. Крафтчек снова водрузил бараньи рога на кадку с маслинами, показал на свою ефрейторскую нашивку и закричал:

— Слушать всем! Прекратить! С вами говорит старший по званию.

Крики умолкли. Чары были разрушены. Грубияны-солдаты угомонились, они больше не занимали Станислауса. Он сделал знак пастухам. Пастухи сгребли одежду в узлы и, как были, голые, помчались в горы.

30 Станислаус видит, что возлюбленная от него ускользнула, его надежды рухнули, и слова его становятся горькими, как алоэ.

День начался голубой и золотой, как все дни на этом острове. Ни одного облачка на небе. Ни одного судна на горизонте. С продовольствием стало туго. Что такое маслины без хлеба? Что такое баранина без бобов?

Рано утром три английских штурмовика перемахнули через горную гряду. Ни один часовой не заметил, как они появились. Они летели под защитой сверкающего солнца и обрушились на гавань беззвучно, как большие греческие коршуны. Они обстреляли лежавших на берегу солдат, сбросили бомбу на мол и разнесли в щепы каики, стоявшие на приколе в гавани. Последняя бомба взорвалась вблизи помещения, где находился капитан-пивовар Бетц. Летчики сделали еще один заход и обстреляли трех солдат, которые на веслах возвращались в гавань с рыбной ловли, прострелили бак полевой кухни, правую руку Вилли Хартшлага и убили двух греческих детей, клянчивших у Хартшлага суп из маслин.

Сигнал воздушной тревоги подали слишком поздно. Запоздали также крик и рев ротмистра. Итак, война настигла их и здесь! В отряде шесть убитых. Шесть солдат застрелены в тот час, когда они принимали солнечные ванны! Ротмистр запретил купанье и в ярости запретил сбрасывать бомбы. Лейтенант Крель с трудом подавил смех. Теперь все запрещено. Убитых греческих детей в донесении не упомянули. Вилли Хартшлаг был ранен. Бывший второй повар Станислаус получил от лейтенанта Креля приказ принять кухню. Станислаус вяло щелкнул каблуками и принял приказ к исполнению.

Когда солнце опустилось в море, Станислаус стоял в гавани с одним из часовых.

— Лодку?

— Да. Чтобы половить рыбу.

— Ты что, не знаешь, что все запрещено?

— Но на завтра надо иметь что-нибудь свежее в котле!

— Поезжай, только, пожалуйста, не привози каракатиц.

Станислаус греб вдоль берега и слышал, как перекликались часовые. Выход в море был ему разрешен.