Чудодей

Управляющий производил расчет. За каждый проданный пакетик юный продавец получал один пфенниг, за десяток пакетиков полагалась премия — маленький белый хлебец, за двадцать пакетов — кусок пирога. Станислаус доставал премиальные хлебцы из корзины и отрезал куски от лучших пирогов с фруктовой начинкой. Он хорошо помнил, как ребенком, во времена, когда он еще кормился чудотворными делами, он вечно мечтал о пироге. На разграфленном листе бумаги Станислаус записывал пфенниговые доходы и клал в худые детские ручки несколько мелких монет. Нелегко это — быть управляющим!

Когда дети, затихшие, измочаленные, точно маленькие домовые, уползали в ночь, являлся хозяин и просматривал записи Станислауса. Он хмурил лоб и двигал большими ушами.

— Это мелочи, но они являются основой, на которой вырастает крупное предприятие, — поучал он Станислауса. — Вот ты выдавал детям свежие хлебцы из корзины, а надо было брать черствые из того мешка. Кроме того, как я вижу, ты давал кусок пирога и за девятнадцать проданных пакетов. Девятнадцать — это не двадцать. Ты искажаешь смысл выдачи премии.

Соленые палочки пекаря Папке славились в городе. Добрая слава о них распространится, конечно, по всей земле. Папке изучал географию. Рецепт соленых палочек с пастой экстра был секретом пекаря Папке. Он сдабривал тесто пряностями на рассвете, до того как в пекарню входили ученики и подмастерья. Время от времени Папке запирался в подвале, что-то там варил и размешивал. Отвратительные пары и тошнотворные запахи распространялись по дому, на стеклах окон словно появлялась гусиная кожа.

Станислаус по-прежнему часто вспоминал Миу. Вспоминал ее всю, до последней черточки. Он сидел в своей каморке и, мечтательно глядя поверх городских крыш и башен, уносился мыслью за пределы города… Это было у дороги, на лугу, где паслись козы. Сладостна была любовь. Станислауса охватывал трепет.

В узелке у него лежали заработанные им двадцать пять марок, и он купил себе книжку. Он искал в ней ответа на вопрос, как возникла земля и жизнь человека. О возникновении земли он знал лишь то, что рассказывал на уроках закона божия учитель Гербер. В шесть дней бог сотворил землю, покрыл ее травой и цветами и заселил животными и людьми. Мужчину сделал из глины, женщину — из ребра мужчины. Наступило воскресенье, господь отдыхал, мир был готов!

Бог, творец вселенной, забирался все выше и выше за облака. Не очень-то много думал владыка вихревых ветров и шарообразных молний о некоем влюбчивом пекаре-подмастерье Станислаусе, который бегал за гулящими женщинами и упускал все случаи стать святым.

Но Станислаус и не ждал чересчур больших подарков от господа бога. Ему хотелось, чтобы рядом с ним был человек, с которым он мог бы поговорить о себе, о своей жизни, о своих мыслях, о том, как эти мысли подчас его мучают, но иногда и делают счастливым. О таком пустячном желании пекаря даже говорить не стоило, и вряд ли оно доходило до всевышнего; вернее всего, оно рассеивалось в более низких небесных сферах, в филиале дождевых туч. Может ли овца понять своего пастыря? Овца идет впереди, пастырь — позади. Овца видит ярко-зеленую рожь рядом с тощим пастбищем. Она бежит в рожь, ей хочется сытного корма и счастья. Пастырь смотрит дальше, он заранее видит вздутый живот обожравшейся овцы и натравливает на нее собак.

Станислаус теперь редко разговаривал с богом.

И вот в руках у Станислауса книга о возникновении жизни. Книга стоила тринадцать марок и представляла собой ларец, наполненный сокровищами знаний. Станислаус прочел ее за четыре ночи. В пекарне он без конца зевал. Выделывая хлебцы, он засыпал, колени у него подгибались.

— Гопля! Замечательный управляющий! — ученики рассмеялись. — Видно, стоя спят не только лошади!

Станислаус заснул в субботу после обеда и проснулся только в воскресенье вечером. Он был голоден, но весь насквозь пылал огнем знаний. Жизнь не была более нашпигована вопросительными знаками. Ни один вопрос не остался без ответа, величайшая ясность царила решительно во всех областях. Человек обязан — черт побери! — стать существом одухотворенным, властелином и покорителем земли. Этого хотел и Станислаус. Автор книги, некий профессор По-верхам, подтвердил то, что Станислаус давно смутно чувствовал.

Были ночи, когда он покидал свою каморку, выходил за черту города и шел по дорогам, окаймленным деревьями, в поля и леса. Он приветствовал ветер, называя его благословенной воздушной струей. Он кивал деревьям и говорил им:

— Человек сделал из вас то, чем вы являетесь, помните это, пожалуйста!

Деревья кивали ему в ответ, и он чувствовал себя понятым. Он обращался к звездам:

— Скрывайтесь сколько вам угодно, я вас знаю.

И были звезды, которые мигали ему из прозрачной дали, и тут он тоже чувствовал себя понятым.