Чудо пылающего креста

— Мать пишет, что он крепок и здоров.

— Каким и должен быть, ведь в его жилах течет кровь Клавдия Готика и Констанция Хлора, не говоря уж о твоей. Тебе нужно вернуться в Дрепанум?

— Нет, доминус. Мать позаботится о ребенке.

— Прекрасно! Скоро ли ты сможешь выступить в Дамаск и на персидскую границу с кавалерией в пятьсот всадников?

Этот вопрос не явился для Константина неожиданностью: за несколько лет тесных отношений с Диоклетианом он приучил себя к тому, что готов услышать нечто в этом роде и немедленно дать ответ.

— Как только будут готовы войска, доминус. Что-то не в порядке в Дамаске?

— Волнения на всей границе по Евфрату! Нарсех выдворил из Армении царя Тиридата!

Константину не потребовалось дальнейших разъяснений, чтобы понять гнев Диоклетиана. Уже много веков одна из самых неспокойных границ Римской империи проходила по реке Евфрат, где персидские цари готовы были воспользоваться любым осложнением, требующим присутствия римских легионов где-то еще. Когда Юлий Цезарь более чем три века назад проводил свои блестящие кампании в Галлии, Красс, получивший после консульства наместничество в Сирии, стремился поскорее разделаться с персами, чтобы умалить быстро растущую популярность Цезаря. Выступив из Сирии на восток, он нанес им удар в Каррах, но превосходство персидской кавалерии заставило его отступить. Когда Красс отходил, сохраняя боевой порядок, враги заманили его на военный совет и предательски убили, после чего его армия, оказавшись без вожака, была почти полностью уничтожена на равнинах в окрестностях Карр, что явилось одним из самых унизительных для Рима поражений.

Рим неоднократно предпринимал попытки упрочить восточную границу, но проходило несколько десятков лет, и снова там начинались схватки, граница смещалась то к востоку, то к западу — как кому повезет. При императоре Валериане, за несколько десятилетий до прихода к власти Диоклетиана, Армения — страна, лежащая к северу от Месопотамии и соприкасающаяся с самым восточным концом Эвксинского моря, — была захвачена персами. И только благодаря храбрости сторонников убитого армянского царя Хосрова был спасен его сын-подросток Тиридат.

Воспитанный как римлянин, Тиридат после победоносной кампании против персов возвратился в Армению и оказался очень популярным и способным правителем, укрепившим северо-восточную часть границы по Евфрату. Но теперь, когда этот бастион попал к персам, Константину не нужно было напоминать, что его следует отбить как можно скорее, прежде чем скифы из бескрайних северных степей, а возможно даже, и люди желтой расы с Востока хлынут сквозь проходы в горах Кавказа, чтобы угрожать плодородным равнинам и долинам Сирии.

— Царь Тиридат убит? — спросил Константин. Он никогда не встречался с армянским царем, но знал о его прекрасной репутации.

— По поступающим ко мне сведениям, не убит, но четкого знания обстановки у меня еще нет. Ходит даже слух, что Галерий с армией, которую я приказал ему собрать, уже движется к восточной границе.

— И оставил дунайскую незащищенной? — воскликнул в ужасе Константин.

— Даже мой зять не сделал бы такой глупости, надеясь при этом сохранить свой пурпурный плащ, — сухо молвил Диоклетиан. — Мне говорят, что он оставил ветеранов в достаточном количестве, чтобы обеспечить дунайские форты. Так что вряд ли, мне кажется, у готов достанет смелости переправиться через реку. Но как только мы соберем достаточно перевозочных средств, я пойду к Антиохии, чтобы быть поближе к восточному фронту.

— Что от меня требуется, доминус?

— Обнаружить линию баталии, если таковая имеется, и поддержать пехоту и вспомогательные части Галерия теми пятьюстами конников, которых я доверяю твоему командованию. Но не забудь, что случилось с Крассом. Персы — искусные кавалеристы.

— Я это помню.

— Как только прибудешь на евфратскую границу, — добавил Диоклетиан, — изучи ситуацию и пришли мне личный отчет.

Теперь цель его миссии стала ясна: фактически его посылают на евфратскую границу шпионить за Галерием. И Галерий тоже — Константин не сомневался в этом — поймет, в чем дело, как только он появится со своими пятью сотнями всадников.

— Твоим помощником будет Даций, — продолжал Диоклетиан. — Он прошел с боем Сирию, Палестину и Месопотамию, так что знает, что к чему.

Константин не сразу пошел к себе, где его ожидала уже налитая ванна, а сначала разыскал Дация, чтобы распорядиться насчет подготовки алы, или «крыла», — флангового подразделения кавалерии, с которым ему предстояло скакать на северо-восток к евфратской границе. Теперь от него исходил дух уверенности и целеустремленности, которых ему недоставало до отъезда из Александрии. Когда он закончил делать распоряжения, Даций одобрительно кивнул:

— Где-то между этим городом и Бусирисом или Коптом ты стал настоящим мужчиной. Насчет Минервины сочувствую, она была прекрасным ребенком.

— Я видел ее в последний раз меньше года назад, а, вот поди ж ты, трудно в точности вспомнить, как она выглядела.

— Это мучит тебя?