Чудища из-за миров (СИ)

— Так бывает в горах перед грозой и при грозе, — ответил я. — Но плато не такое уж высокое. И небо чистое.

— Ошибаешься, мой нос чует приближение дождя, — сказал Дарий. — И тучи почти закрыли северный край неба. Скорее доставайте фонари, оборудование. Игорь, где камера? Снимай всё. Начни уже сейчас, чтобы мы ничего не прозевали!

— Есть! — камера была подготовлена мною ещё в машине, я включил её и снимал, как остальные возятся с оборудованием.

— Ну, начнём, что ли? — сказал Дарий, и вдруг, словно в ответ на его слова, налетел ветер.

А потом началось невероятное. Безо всякого вступления, так сказать, вокруг плато засверкали молнии, самые настоящие молнии… но без грома! Затем из-за далёкого возвышения, как жуткие балерины из-за кулис, явились три шаровые молнии и немедленно взорвались. Как ни страшно было всё происходящее, грохот взрывов немного успокоил меня. Старые, добрые шаровые молнии вели себя обычным образом. А вот остальное… Я старательно крутил камерой во все стороны и непрерывно бормотал себе под нос, то радуясь обалденному материалу по молниям, то проклиная всё на свете и мечтая даже о дне рождения тётки Евгении.

— Смотрите! — Дарий указал вверх, я направил камеру туда же и перестал бормотать, просто онемел.

Тучи, подсвеченные снизу заревом, собирались в огромный "водоворот". Не такой, как хобот-смерч, а плоский диск. Диск этот посвёркивал: казалось, били в нём тысячи маленьких молний.

— Что это, Гоша? — Дарий крикнул, хотя было потрясающе тихо.

— Не знаю, — ответил я. — Но его несёт к плато, и разряды могут бить с такой силой, что лучше бы нас тут не было. Эй! Вниз!

Но было уже поздно, я это видел.

— Падайте!

Все упали, как подкошенные. А я, понимая опасность, ни за что не хотел прекратить съёмку удивительного явления и перевернулся на спину.

— Брось ты эту камеру! — крикнул сдавленным голосом Максим. — Брось, приказываю!

— Да смотрите же!

Трое остальных тоже перевернулись и, как потом мне признались, обмерли.

Диск был уже над нами и казался не огромным, а просто большим. Внутри него всё так же носились молнии. Летали.

Молнии? Нет же, нет! Что-то фосфоресцирующее, переливчато-жемчужное. Что-то живое!

— Дракончики! — совсем по-мальчишески сказал Максим. — Не молнии, а они.

— Электрические дракончики, — пробормотал я.

— Почему нет? Есть же электрические угри и скаты, — напомнил Дарий. — Вот и дракончики. Может быть, они и швырнули в нас шаровыми молниями. Испугались…

— Пугливые вы мои, — процедил Борис сквозь зубы.

Сейчас забавно вспоминать: мы тряслись, как осиновые листья, но очень восторженно обсуждали появление этих чуд. А живые молнии кружили над нами, издавая звуки очень высокой частоты, чем-то напоминающие писк летучих мышей.

— Хватит рисковать, — решил Максим. — Спускаемся! Я приказываю!

На четвереньках, волоча за собой оборудование, мы доползли до машины, забрались в неё и, чувствуя стыд за прекращение наблюдений, всё-таки съехали с плато вниз. И опять зарево неожиданно погасло. Больше оно уже не включилось…

Помню, я взглянул на часы и присвистнул: с момента нашего прибытия на плато прошло пять часов. А казалось — не больше получаса.

— Что же это было? — наконец спросил Борис неизвестно кого.

— Пришельцы, — уныло ответил Дарий. — Или просто драконы. Может быть, вернёмся и поищем метеориты?

Из-за поворота показались фары двух машин. Это были спасатели.

По пути они наблюдали зарево, а возле плато ещё успели застать финал феерического зрелища. Одним из них был тот, кому я всё рассказал. Пока другие вместе с группой Максима опять поднялись на плато, он выслушал меня…

…Игорь? Да, я расспрашивал его. Поразительные вещи он сообщил!

Это был не сухой и бесстрастный отчёт, каким он станет в официальных документах, а живой и взволнованный рассказ, в котором тётка Евгения и электрические дракончики непринуждённо сменяли друг друга.

После подобных впечатлений как же приятно было, вернувшись утром домой, сунуть ноги в удобные шлёпанцы и устроиться в кресле. Но я обнаружил на кресле духа и вспомнил о проделке сына и его одноклассников. К тому же из кухни вышла девочка с сигаретой и чёрно-бордовой причёской.

— Здрасьте, я Рита, — сказала она сиплым прокуренным голосом. — Мы установили дежурство в квартире. Следим, чтобы духи ничего не натворили. Они не злые, но им здесь хре… как это… непривычно.

Я тут же вспомнил о духе-блондине и спросил, осталось ли что-нибудь перекусить?

— Да, — улыбнулась Рита. — Он сказал, что наелся, и теперь спит на лоджии в шезлонге.

— В шезлонге? В такую холодину?

Рита пожала плечами и закурила новую сигарету. Я отправил её домой и стал обдумывать положение, но на голодный желудок не думалось. На кухне маленький дух развлекался тем, что открывал и закрывал кран над мойкой. Увидев меня, он подлетел ближе и стал рассматривать так же удивлённо, как и я его. На газовой плите и холодильнике висели плакаты с призывами на немецком:

"Не подходить и не трогать!"