Чудесам нет конца

– Клянусь моей верой, – говорит мальчик, – я искренне рад, что не участвовал в охоте: сегодня святой праздник, пятидесятый день после Пасхи, когда сошел Святой Дух на учеников и их друзей, и они заговорили на разных языках, и у юношей были видения, а старцам снились вещие сны, поэтому большой грех охотиться в воскресенье и любой другой святой день. Тот, кто так поступает, обречен присоединиться к Дикой Охоте. – Благочестивый юнец обводит взглядом слушателей: – Рассказать вам о Дикой Охоте? Тогда ладно, слушайте. Не обращая внимания на все предупреждения, некий маркиз отправился на охоту в воскресенье. Когда ему сказали, что это грех, он ответил: «Да кому вообще нужны знамения, монахи и запреты? Эй-хо!» И вот появился великолепный олень, маркиз пришпорил коня, и тут же к нему присоединились два странных всадника, один весь в белом, а другой в черном. Маркиз сказал, что рад их компании, и они резво поскакали дальше. Троица преследовала дичь по болотам и полям, пока наконец олень не заскочил в хижину, где обитал святой человек. Всадник в белом сказал маркизу, что следует умерить свой пыл, спешиться и пойти помолиться со святым человеком, а всадник в черном лишь рассмеялся на это. Маркиз, огорченный потерей добычи, приподнялся в стременах и послал Богу проклятье. Затем он поднес рог к губам и подул в него, но звука не было. Вместо этого грешник услышал голос из-за облаков: «Мера твоей чаши полна. Да будешь ты вечно гоним по лесу!» И тут из недр земли выскочили гончие ада и погнали проклятого маркиза, и так они преследуют его до сих пор.

Закончив рассказ, Ричард отправился на поиски очередного вкусного пирога. Слушатели только обрадовались его уходу, поскольку все согласились, что место и время для такой истории он выбрал неудачное.

Гастингс подошел к Энтони.

– Прибить бы этого мальчишку ко всеобщему благу, – пробормотал он. – Малец совсем обнаглел: читает лекции тем, кто старше и мудрее его. Да я и вообще ненавижу истории с моралью. Когда я прихожу к женщине или слушаю байки, я хочу развлечься. Не желаю слушать поучения, как быть хорошим, – их мне и в церкви хватает.

Энтони кивает. Ему тоже не нравится, когда конец истории ясен с самого начала. С первых же слов очевидно, что маркиз скачет навстречу погибели. Ну и где тут сюжет?

Наконец взяли новый след – на этот раз лани, – и охота возобновляется. Всадники стараются не упустить из виду гончих, оказавшихся чуть впереди. И снова скачка наращивает темп, а охотники упиваются скоростью: они мчатся убивать. Солнце клонится к горизонту, когда гончие настигают свою добычу. Егермейстер наносит решающий удар, за которым следует кровавая работа. Свора рвется к туше и лакает кровь, и егеря ненадолго отступают, позволяя собакам получить заслуженную награду, прежде чем оттащить их. Потом чуть живую лань переносят на соседнюю поляну, и егермейстер отсекает животному голову, после чего приступает к разделыванию и обработке туши.

Эдуард со свитой уже отправился обратно во дворец, чтобы подготовиться к празднику. Большинство тех, кто остался посмотреть на смертельную агонию лани, улыбается. Бесспорно, человек всего живее в тот миг, когда наблюдает за насильственной смертью другого существа, ибо тогда он заодно с кровавой реальностью природы. Энтони вспоминает, как всего несколько дней назад он специально проехал по Лондонскому мосту, чтобы убедиться, правда ли голова Уилтшира наколота на решетку ворот моста. Оказалось, что правда, хотя его было трудно узнать: вороны выклевали глаза, плоть ссохлась, а череп будто порос бурой плесенью. Созерцание чужой жестокой смерти, возможно, подвигает Энтони задуматься над собственной кончиной.

Ловчий проникает в нутро лани и вытаскивает потроха, которые традиционно оставляют на месте заклания в качестве «платы ворону».

Энтони, глядя на останки животного, задается вопросом: каково будет умирать? Но тогда не правильнее ли спросить: каково было умирать?