Чудеса в решете

Не бывает ли с тобой, Читатель, так же? Хочешь сказать одно, а говоришь совсем другое. Конечно, Маша и Саша переживали Лёкин отъезд, но разве можно так себя распускать? Лёка с вечера не стала говорить об отъезде— боялась их растревожить, а утром она с ними попрощалась. Помнишь, какой им сон приснился? Между прочим, Маша больше всего на свете любит качаться на качелях. Качаться-раскачиваться, только вихри летят. И Саша хорош! Мечтал хотя бы разок щелкнуть спуском фотоаппарата, так хотел посмотреть в синий глазок-объектив: смотришь туда прямо, а сам в нем перевернутый. Почему перевернутый? И вот —отказался… И папу и маму Ромашовых за целый день наобижали — то не буду, этого не хочу. Глупое поведение. Как ты думаешь, Читатель?

…Вывалили они игрушки из сумки и удивились. Забыли, что у них такой «Конструктор» есть —разные пластмассовые детали, шайбы, ключи разводные. Из такого «Конструктора» можно что хочешь собрать. Вспоминая удивительные машины на строительстве нового моста, они собрали желтый бульдозер, красный скрепер и желто-красно-синий экскаватор. Машины очень пригодятся: из остатков «Конструктора» и кубиков можно построить мост. Но Маша не захотела строить мост. Она собиралась даже слегка всплакнуть. И вдруг — увидела куклу, та сидела на книжной полке, смотрела на Машу черными кукольными глазами и ласково улыбалась. Маша вспомнила, о чем предупреждала ее Лёка, и подошла поближе.

— Здравствуй, Калинка-маленькая! Я плакать собралась. Лёка уехала! Мы были в театре… Мне так хотелось на качелях покачаться. А Саша хотел фотографировать…

Саша достроил мост и пришел похвалиться Маше. Она сидела на маленькой скамейке в уголке, за оконной занавеской, причесывала кукле волосы. И глаза у Маши были ясные и васильковые.

— Хорошо,— сказала Маша,— я посмотрю мост. Сначала заплету косичку. Знаешь, как трудно плести косу!— она с некоторым сожалением провела рукой по своей короткой мальчишеской стрижке. И потрогала бант, которым теперь всегда перевязывала кудрявый чубчик.

Сашин мост был красив и крепок. По нему ехали разные машины: синий «Жигуленок» с открывающимися дверцами и настоящим рулем, военный локатор и военная самоходка с солдатами, три машины, собранные из желто-сине-красного «Конструктора», две машины из спичечных коробков и катушек от ниток. А среди них шел фарфоровый мальчик, взятый с книжного шкафа.

Маша внимательно все осмотрела, потрогала машины.

— Мост мне нравится. Мальчика поставь на эту платформу, пусть едет. Среди машин ходить нельзя! — Помолчала, подумала и добавила: —Мы были не правы. Глупо себя вели. Пойдем извинимся?

И они, взявшись за руки, отправились сначала на кухню к маме Ромашовой. Она, вся розовая и вся в муке, пекла ароматный воздушный пирог и так обрадовалась их словам, что дала попробовать чего-то необыкновенно приятного: немного сладкого и немного кисловатого, белого и тающего.

Потом они отправились к папе Ромашову. Долго заглядывали под газету, чтобы он их увидел, а когда, наконец, он увидел и услышал те же слова, что они маме сказали, то очень обрадовался, отложил газеты в сторону и вместе с Машей и Сашей начал фотографировать:

Сашин мост с фарфоровым мальчиком;

Машу и Сашу вместе и каждого отдельно;

розовую маму в муке;

румяный удавшийся пирог;

Машу на балконе и балкон без Маши, а за балконом сиреневые облака на сиреневом небе.

Саша щелкнул спуском не один, а три раза и долго смотрел в синий глазок на себя перевернутого. Маша тоже смотрела и тоже щелкала…

Интересно, какие слова сказали Маша и Саша? Может быть, им что-то подсказала Калинка-маленькая? Нет, мне кажется, они сами догадались, какие слова надо сказать и, самое главное, как сказать. Как ты думаешь, Младший Читатель?

…Пока они фотографировали, мама прибрала в кухне, вытерла насухо стол и достала с полки две большие коробки. В белой коробке с выдвижным ящичком и многими отделениями были разноцветные нитки, иголки, резинки, кнопки, пуговицы, ножницы и сантиметр. Синяя коробка была доверху набита лоскутами, лентами, тесьмой и кружевами.