Чудеса в Гусляре

Волшебник сорвал пелену с экрана, навел изображение на резкость, и нашим глазам представился обычный земной пейзаж, настолько реальный и рельефный, словно экран был окном в соседний мир, залитый жарким солнцем, пропитанный пылью и свежим ветром. Синяя широкая полоса превратилась в небо. На охряном песке обозначились дома, глубокие колеи на узкой дороге и редкие пальмы.

— Все в порядке, — сказал Тайк. — Мы на месте.

— Правильно? — спросил капитан.

— Одну минутку, — сказал я.

Был полдень. Тонкая пыль крутилась над землей, изрытой и истоптанной буйволами. Опутанное бамбуковыми лесами и прикрытое тростниковыми циновками, возвышалось строящееся здание. Оно было логическим центром сцены, которую мы наблюдали. Многочисленные упряжки волов и буйволов тянулись к нему, груженные желтым кирпичом. Балансируя на гибких бамбуковых жердях, поднимались на леса вереницы почти обнаженных людей. Наверху трудились каменщики. В левой части экрана видна была веранда, столбы которой были обильно украшены тонкой резьбой. Перед ней дремали два воина с копьями в руках…

— Ну и что, профессор?

Все в лаборатории ждали моего ответа.

— Это Паган, — сказал я. — Конец одиннадцатого века.

— Ура! — произнес кто-то негромко.

— Удалось? — спросил динамик. Дежурный на мостике волновался.

— Ур-ра! — ответил ему физик. — Какие же мы молодцы!

— Качать профессора, — предложил лукавец Тайк.

— Я совершенно ни при чем. Вы могли бы показать это изображение еще десятку ученых, и они сказали бы то же самое.

— Но профессор сказал первым!

Им нужна была разрядка. Уж лучше пускай качают меня, чем Сильвию. Я лишь старался не удариться о какой-нибудь прибор, хотя в этом не было нужды — летал я медленно и солидно, как воздушный шарик. Мои мучители также отрывались от пола и взлетали вслед за мной, отчего в полумраке лаборатории, освещенной солнцем далекого мира, шевелилось одно многорукое, многоголовое чудовище. И не дай бог людям с той стороны экрана заглянуть к нам. Они бы умерли от страха.

— Смотрите! — сказала Сильвия, которой удалось спрятаться в углу и избежать всеобщего ликования. — Смотрите — человек!

Сморщенный, высохший старик нес, прижимая к груди, глиняный горшок. Он шел так близко и виден был так четко, что можно было пересчитать все морщинки на его лице. И даже удивительным казалось, что он нас не видит. Он остановился на мгновение, повернув голову в нашу сторону, вздохнул и продолжил путь. И взгляд его мгновенно прервал возбужденное веселье. Люди опускались вниз, будто осенние листья.

— Он хотел сказать нам: «Чего подсматриваете?» — да не знает, на каком языке говорить с нами.

— Жалко, кино не звуковое.

— А профессор смог бы понять, о чем они говорят?

— С трудом. Прошла почти тысяча лет.

— Какая разрешающая способность!

— Профессор, расскажите нам о них.

— Это не покажется скучным?

— Никогда.

— Расскажите, профессор.

— Даже не знаю, с чего начать, — сказал я. Я не люблю быть центром внимания. Тем более что я никак не мог отделаться от ощущения, что в действительности я узурпатор. Самозванец. Главное сегодня не история. Главное то, что людям наконец удалось заглянуть в свое прошлое.

Черными молниями пробежали по экрану помехи, земля заколебалась.

— Прибавь мощности, — сказал капитан Тайку.

— Уже уходит, — сказал Тайк. — Еще минуты три-четыре, не больше.

— Рассказывайте, профессор.

— Это было великое государство. Владения его тянулись от Гималаев и гор Южного Китая до Бенгальского залива. Оно существовало двести пятьдесят лет, и столицей его был город Паган. Здание в лесах — храм Ананда, первый из гигантских храмов Пагана, построенный при царе Чанзитте. Храм этот, как и множество других храмов и пагод общим числом около пяти тысяч, стоит в центре Бирмы, на берегу реки Иравади.

— И сейчас стоит?

— И сейчас.

Старик с горшком в руках вновь прошел по экрану. Ему было тяжело и жарко. Глядя на него, я понял, что в зале тоже очень жарко. И вдруг экран потускнел. Последнее, что мы увидели, — к старику подбежала девушка, взяла горшок. Черные молнии исчертили древний город, и нельзя уже было угадать лица девушки.

Вспыхнул искусственный, мертвый свет плоских плафонов. Капитан сказал, осторожно поднимаясь с кресла:

— Сеанс окончен.

— А может, ничего и не было? Нам показалось? — спросил Парасвати.

— Все снято, — сказал Тайк. — Хоть сейчас можно прокрутить фильм.

Люди не спешили расходиться. Это и в самом деле было похоже на зал кинотеатра, где только что показали картину невероятно талантливую, странную и неожиданную.

— Тайк, передай на мостик, чтобы начали вращение. До утра.

Капитан помог мне добраться до двери.

— Это великолепно, — сказал я ему.

— А вы, профессор, отказывались от поездки сюда.

— Вы знаете об этом?

— Да.

— Я консерватор. Трудно поверить в хроноскопию.