Чудеса и трагедии чёрного ящика

Только сначала – два эксперимента на животных, которым искусственно сорвали привычную механику движений.

Собаке наполовину рассекли спинной мозг – ни стоять, ни ходить она теперь не может. Нож исследователя перерезал пути сообщений между головным мозгом и мышцами. Прервана связь. Собака не ощущает задней половины своего тела, не в состоянии управлять задними лапами. Проходит время. Собака снова стоит и ходит, ее трудно отличить от здоровой. Восстановились нервные проводники, несущие приказы? Нет. Рассеченные концы разъединяет наросший барьер из соединительной ткани. Значит, нашлись окольные пути сообщения. Как мозг включил их в действие?

Еще один опыт. Мозг отдельно по мере надобности рассылает приказы мышцам – сгибателям и разгибателям. У собаки крест-накрест перешили нервы, ведущие к этим мышцам (на одной лапе). В первые часы после операции лапа эта совершенно беспомощна: когда мозг находит нужным для движения согнуть ее, она разгибается, и наоборот. Собака становится трехлапой. При первых попытках встать она раскачивается и падает. Проходит некоторое время – и лапа «переучилась», собака ничем не отличается от здоровой.

Переучивание происходило с помощью сигналов обратной связи. Они шли отовсюду – от глаз и аппарата равновесия, от самих мышц, совершающих повороты костей и ежемоментно сообщающих в центры движения о своем положении и готовности принять поправку. Мышцы не могли бы работать без непрерывного контроля. Воздействие этих эластичных жгутов на кости рук, ног, любой орган всецело зависит от того, в каком положении уже застала этот орган или кость начавшаяся работа мышцы. И на какой скорости движения.

Итак, непрерывный контроль и поправки на основе сообщений обратной связи. Но к какой цели ведет этот контроль? Отклонения от чего ликвидируются поправками? Что за карта (или программа, или схема), с которой мозг сличает застигнутое положение мышц, чтобы сообщить поправки? Это может быть только желаемый результат, то есть как раз конечная цель каждого движения.

И, ясно понимая, что преподаватели атеизма дрожащими от гнева пальцами уже листают телефонную книгу, я все-таки осмелюсь повторить еще раз: да, конечный результат каждого действия, даже занимающего кратчайший срок, безо всякого участия сознания предопределен, заранее известен мозгу, и по нему идет корректировка приказов мышцам. Желаемое, потребное будущее существует!

В виде модели. И тогда все становится на свои места, получая убедительное и вполне материалистическое объяснение. Каким-то образом выработанная и закодированная мозгом модель результата действия – конечного положения тела – служит той схемой, ориентируясь на которую мозг непрерывно вводит в движение поправки. И для осуществления намеченного будущего побуждаются к деятельности необходимые группы мышц. В каждом случае разные. Ибо достоверно установлено: даже незамысловатое вбивание гвоздя при разных положениях тела требует включения совершенно разных наборов мышц.

Когда осуществляется сложное движение, выбор необходимых мышц еще более разнообразится, и основной критерий подбора – разработанная модель потребного будущего положения. Всюду – от мелких корректив до крутой смены стратегии – сначала выдвигается цель, а по ней ориентируются нервные центры движения. Этот внутренний образ будущего может очень быстро меняться. По мере необходимости возникают новые и новые программы – маршруты устремлений, по которым стрелочные переводы – мышцы – направляют движение тела.

Вот почему глаза при чтении книги забегают вперед – надо подготовить порядок сокращения голосовых связок, а при чтении нот – движения рук и пальцев.

Таким образом, произвольные, новые движения, даже ходьба по незнакомому рельефу – смотрите! – приобретает общность с чисто творческими, такими непознаваемыми, такими божественными действиями, как труд скульптора или танцора-импровизатора.

Мастерская скульптора. Среди каменной крошки, запаха глины и камня (каменная пыль пахнет), гипса и алебастра, законченных и только начатых работ над неотесанной глыбой колдует человек в грязном фартуке, по точному выражению поэта, «на мужика похожий и на бога, но больше все-таки на мужика». После сотен тысяч то уверенных, то вкрадчивых ударов молотка и долота из камня появится статуя. Скульптор отсекает лишнее. Каждые несколько ударов – это движения, подчиненные цели сиюсекундной, временной, и каждый последующий удар – результат мгновенной мысленной корректировки, сверки с моделью будущего – конечным обликом изваяния.

По неизвестной крутизне, используя мельчайший выступ, часами одолевает неприступную скалу отряд альпинистов. Только затем, чтобы испытать на высоте ни с чем несравнимую радость и потом испытать ее вторично – спуск опаснее и трудней подъема. То подтягиваясь на карнизах, то вплотную прилипая к камню, ползут они вверх. Плотник строгает доску. Жонглер разучивает этюд из десятков новых движений. Мальчик лепит снежную бабу. Сквозь заросли и завалы пробирается охотник.