Чудес не бывает

Вернувшись в Корею, отец с трудом нашел работу до начала гражданской войны, 25 июня 1950 года. Это была ферма заместителя директора фонда коммерческой старшей школы Тонгджи. Работа эта была нелегкой, но все же больше подходила отцу по характеру и опыту, чем подрабатывать на рынке. Отец по поведению был самый настоящий дворянин с заложенными в нем конфуцианскими традициями и ценностями. Он всегда говорил о хороших отношениях между братьями и всеми членами семьи, учил нас, как надо относиться к старшим, как делать поклоны. И все это очень повлияло на формирование наших характеров.

На самом деле, в бедной семье сохранять уважение друг к другу не просто. Обычно в таких случаях родственные отношения сводились к избиению детей, пьянству отца, к полному отрицанию, от бессилия, семейного существования. Но даже в таких условиях отец смог сохранить среди нас свой авторитет.

Пока он работал на ферме, наша большая семья могла жить в относительном спокойствии. Но после начала войны 25 июня 1950 года и от этого семейного гнездышка ничего не осталось. Поханг, находившийся на самом востоке от линии обороны реки Нактонг, стал местом ожесточенной борьбы между войсками Севера и Юга. Когда северяне захватили этот город, наша семья укрылась в родных местах в Хынгхе, а отец, чтобы сохранить скот, не покидал ферму. Причем хозяин уже давно покинул эти места, а отец не мог просто так оставить скот. Линия фронта продвинулась на север, и когда наша семья собралась в Поханге, отец уже был без работы.

Соответственно с младших классов начальной школы я начал «работать». Работа моя сводилась к тому, что я ходил по пятам за своим высоким статным отцом, проводя все время на рынках, близ Поханга, в Енгдоке, Хынгхе, Анканге, Гокканге.

Отец тогда начал торговать тканью по совету одного перебежчика из Севера. В такой торговле вся выгода зависела от деления на линейке. Продавец тканей с Севера подсказал отцу отмерять чуть меньше при продаже шелка. Принцип был таков, что «оставшаяся ткань давалась, как бы в надбавку». Но это была уловка, как будто даешь немного материи в подарок.

Отец никогда так не делал. Он отмерял ровно столько, сколько положено, и даже немного добавлял. И всегда давал людям в долг, не спрашивая при этом у них ни имени, ни адреса. Он только записывал, во что был одет человек, так что, если деньги не возвращали, должника невозможно было найти. Отец был честным и добрым человеком.

Одно время в молодости он ходил в церковь, но однажды, в возрасте 28 лет, сильно поспорил с пастором, после чего перестал посещать службу. В деревенской церкви в дни благодарения помимо денежных пожертвований, люди делились и своим урожаем. Отец поссорился с пастором из-за того, что тот благословлял в молитве только тех людей, которые приносили пожертвования.

— Как же вы так молитесь только за тех, кто принес пожертвования. Ведь именно за тех, кто хотел, но не смог ничего принести, нужно молиться особенно.

Отец не мог простить пастора, подменявшего любовь Иисуса Христа примитивным корыстолюбием. Но при этом он не препятствовал своей семье в посещении церкви. И никогда не делал замечаний по поводу стойкой веры нашей матери.

На примере отца, честно продававшего ткань на рынке, и поспорившего с пастором, я понял, что человек, верный своей совести, никогда не совершит противоправных действий. Внутренний закон личной порядочности сводился к очень простой логике, но обладал большой силой.

Спустя много лет, отец вновь стал ходить в церковь. Ему не нравились большие церкви, он ходил в маленькую, помогал там, как мог, отдавая в пожертвование часть своего небольшого имущества. Он подружился с пастором и часто играл с ним в корейские шашки. Спустя неделю после крещения в этой церкви, он тихо скончался.

Военный самолет одним летним утром

В период после гражданской войны Поханг был маленьким грязным морским портом, от которого несло гнилой рыбой. Там, на краю рынка, мать расстилала картон и продавала фрукты. С четырех-пяти лет я обитал на этом рынке, помогал ей по мелочам.

Гражданская война началась, когда я только пошел в школу, и воспоминания тех времен врезались в мою память. Ибо тогда на моих глазах погибли моя сестра Кви Э и младший брат Санг Пиль.

Отец работал на ферме, а мы укрылись в родных местах Хынгхе, в доме дяди, брата отца. Был душный и скучный летний день. Первая половина дня, когда солнце еще не сильно пекло. Сестра Кви Э взяла на спину плачущего младшего братишку, родившегося после нашего возвращения в Поханге, и вышла во двор, чтобы его успокоить. Тут послышалось приближение самолета, затем страшный, невыносимый грохот, как будто по жестяной крыше бил град размером с кулак.

Неизвестно, сколько прошло времени. Но когда я поднял голову, самолета уже не было. А где же сестра и братишка? Родные в панике выбежали из дома во двор и увидели ужасную картину. Сестра и братишка лежали посреди двора на земле. По их спинам и лицам лилась кровь, тела были в ожогах…