Чудачка

Силы замялись, и в их молчании Надежда явственно уловила розовый отголосок смущения. Но жажда прищучить жуликов-богов оказалась сильнее, чем желание сохранить тайну. Силы раскололись.

– Мир Джангаль, край девственных лесов и быстрых рек, где храм наш воздвигнут, ныне из-за вмешательства недругов наших, о коих уже поведали мы, неумолчным шумом моросящего дождя полнится. По листьям широким капли шуршат, в дивную мелодию сплетаясь. Чуден звук сей и, внимая ему, гармонией покоя мы наслаждаемся.

– И сколько уже там моросит? – практично уточнил Дарсен.

– Три цикла, по вашему счету семьдесят дней, – нехотя признались Силы.

– Значит, грязь скопилась непролазная. Никто пока не утоп?

– Разумных обитателей на Джангале нет. Паломникам, конечно, дорога доставляет некоторое неудобство, но у Сил Равновесия, к примеру, храм вообще в ледяных горах и крутая лестница без перил – не жалуются, – чуток заупрямились Двадцать и Одна.

– Да уж! Им, пожалуй, пожалуешься на дискомфорт… – хохотнул Дарсен. – Они примут к сведению, и родишься для равновесия в следующей инкарнации горным козлом, которому скалы и холод – дом родной.

Силы самым натуральным образом захихикали, разделяя веселье.

«Кажется, – подумала Надя, – в среде высших созданий с легкой руки законника только что родился свежий анекдот, который отправится гулять по мирам. Теперь самое главное, чтобы об анекдоте и его создателе не проведали сами Силы Равновесия. А то ведь и правда расщедрятся на подарки, и родится Дарсен в следующей жизни какой-нибудь тропической птичкой-хохотуном».

Вместо веселья над чужими привычками и увлечениями, девушка скромно предложила:

– Если никому в мире дождь не в тягость, сделайте над дорогой для паломников такую же защитную завесу-полог, как в паучьем лесу. И музыку дождя всем желающим слушать можно будет, и неприятностей он не доставит.

– Спасибо, Надежда, мы думали над этим, просчитывая вероятности возможного ущерба миру. Полагаем, несколько лет не нанесут серьезного урона, а позже мы ограничим область дождей лишь районом храма и создадим там каскады радуг!

Силы поспешно транслировали картину настоящего с тихим шорохом дождей, создающих мелодию на пестрых листьях. А следом показали свой храм – воздушное, пусть и созданное из разноцветных каменных блоков, сооружение на громадной лесной поляне. Сверкающие над зданием и над деревьями радуги придавали постройке празднично-величественный, исполненный сдержанного ликования вид.

– Красиво есть и будет, – мечтательно улыбнулась девушка, всегда тонко чувствующая переливы красок и звучание струн мира.

– Прости, – разом смутившись, как-то поникли Силы Двадцати и Одной.

– За что? – не поняла Надя.

– Мы не учли, ты не сможешь покинуть пределы своего мира и узреть красоты наших храмов воочию!

– Не страшно. Вы мне их покажете, – утешила Силы девушка. – Я не расстроена и не обижена. Я счастлива жить в том мире, где живу.

Понимая, что необыкновенные собеседники ей до конца не верят, Надя продекламировала:

Моторов рокот и бензиновая гарь
Иль терпкий запах конского навоза –
Судьбе, поверь, как ныне, так и встарь
Судить начертано деянья, а не позу.

Смени наречье, а клинок на автомат,
Камзол и шпоры на прикид фирмовый,
Все будет так же, как века назад:
Деянья ценятся, а не пустое слово.

Какой ни выбери из множества миров,
Из взгляда твоего реальность свита:
Увидишь радость, чудо, волшебство,
Иль мерзость праха и постылость быта[1].

– Это что? – хрипло уточнил законник, напряженно внимавший строкам, слетавшим с уст чудной девушки.

– Это стихотворение написала в юности мама, когда услышала одну выдуманную историю моего мира, – не вдаваясь в тонкости разъяснения понятия кинематографа и описания причудливой интерпретации книги Александра Беляева «Остров погибших кораблей» и прочих обстоятельств сочинения трех строф по мотивам песни, отозвалась Надя.

– Сильно сказано, – задумчиво признал Дарсен. – У тебя умная мать.

– Мы поняли тебя, посвященная, – успокоенно промолвили Силы. – Мудрые слова! Все воистину так!

Надя улыбнулась, тряхнула головкой, разметав светлые прядки волос и, прихватив пустое ведро, двинулась домой. Теперь уже можно было, ее возвращение не нарушит той тонкой ниточки, протянувшейся между Дмитрием и мамой, из которой образуется новое крепкое и красивое плетение.

Двое чаевничали на уютной кухоньке, разговор шел тихий и душевный. Надю встретили и налили третью чашку. Пока девушка присаживалась, Дмитрий сказал:

– Стас звонил. Сергею рентген сделали. Ты права оказалась. Рука сломана, ребра целы, только ушиб. Легко отделался. Как разглядеть-то смогла?