Чучхе

По железным решетчатым ступенькам каталась с дребезгом пивная банка. Переполошенно звеня, унесся назад переезд. Лязгнула дверь в вагон, какие-то малолетние пацаны, захлебываясь хихиканьем, пробежали через тамбур, поминая в притворном ужасе ментов.

Я встал, осторожно выглянул. Навстречу по проходу шли двое, второй — с автоматом.

Вслед за малолетками я проскочил в смежный тамбур — в этом вагоне ментов не было. Пробежал через него. В следующий… С противоположной стороны двигались еще двое. Я огляделся и рванул стоп-кран.

Поезд дернулся, меня бросило на стенку, в вагоне заахали. Электричка, трясясь и скрежеща колодками, стала тормозить. Я сунул пальцы во вмятины внутренних ручек дверей, отжимая створки. Протиснулся, прыгнул. Скорость упала, но мы еще далеко не остановились — пребольно подвернув ногу, я покатился по мокрому снегу и сырому травяному мочалу: с насыпи в канаву. Бултых. Увязая в густой донной грязи, поднялся, чуть не упал снова (нога!). Воды было по колено. Хватаясь руками за скользкие прутья кустов и шипя от боли в щиколотке, полез наверх. Кое-как выкарабкался — и тут же получил прикладом по шее.

— Ты знал Игоря Панченко?

— Нет. Никогда о таком не слышал.

— Ты его убил?

— Я никого не убивал.

Все повторялось дословно. До тошноты, до подавляемого истерического ржания.

— Значит, не знал?

— Нет.

— Никогда не встречался?

— Нет.

— А с Масохиной Диной знаком?

Та-ак.

— Знаком.

— Читай.

«Я, Масохина Дина Владимировна…»

Я стиснул зубы. Некоторое время моргал на листок, не понимая ни слова из написанного,

«…по возвращении постоянно меня преследовал. Мой друг Панченко Игорь пошел к нему и потребовал, чтобы он оставил меня в покое. Тогда он напал на Игоря, жестоко его избил и принялся душить — так что Игорь почти потерял сознание. При этом он угрожал убить Игоря. В частности, он обещал расправиться с ним так же, как расправился с Дмитрием Севериным (в убийстве которого он был признан виновным)…»

— Что ты делал вчера около семи вечера?

— Встречался с одним человеком. Некая Анастасия, фамилии не знаю. Но она была девушкой этого самого Северина. У меня есть ее телефон. Она подтвердит.

— Где вы встречались?

— В парке возле стадиона «Локомотив».

— Вас кто-нибудь видел вместе?

— Ну, был там какой-то народ. Но знакомых никого.

— И долго вы вместе пробыли?

— Встретились в семь ровно. Разошлись примерно через полчаса.

— Давай ее номер.

— Ну все, накрылось твое алиби.

— Почему?

— Еще раз — этот телефон ты называл?

— Этот.

— Не существует такого номера.

— Какого хрена — не существует?! Я двадцать раз по нему звонил!

Он осклабился и сунул мне мою собственную мобилу. Я нашел в «Контактах» Настин номер (пальцы не слушались). «Номер набран неправильно…» Еще раз. Почти уже трясущимися руками. «Номер набран неправильно…»

— Что ты можешь сказать об этой своей Анастасии? Кто она, где живет, где работает?

— Не знаю. Ничего не знаю. Знаю только, что она была девушкой Северина.

— Я поговорил со знакомыми Северина. У него никогда не было девушки по имени Анастасия. Даже просто приятельницы.

Я молчал. Я не знал, что говорить и что делать.

— Смотри, — он откинулся на стуле. — Масохина была твоей девушкой. Она тебя бросила и встречалась с Панченко. Ты к ней приставал, а Панченко избил, душил и угрожал убить так же, как Северина. Вот — показания Масохиной. Северина ты удавил гитарной струной. Повалил на пол, прижал грудь коленом и задушил.

— Я его не трогал…

— Ты сам признался.

— После того, как меня три дня мордовали.

— Ну да, я эту телегу постоянно слышу. Суд твою вину подтвердил — так? Так. Всё. Панченко убили позавчера примерно в семь вечера. Алиби у тебя на это время нет. Вот — протокол осмотра места происшествия… отчет патологоанатомической экспертизы. «Механическая асфиксия вследствие удавления петлей… Удавливающий предмет — кабель адаптера переменного тока ADP-60DB портативного компьютера, находящийся на шее трупа…» Его повалили на спину, уперлись коленом в грудь и придушили шнуром от собственного ноутбука… Будешь писать признание?

— Нет.

Когда меня отконвоировали на третий допрос, в кабинете в ленивой позе сидел мужичок с потасканно-брутальной внешностью звезды второсортного ментовского сериала. Следак почти без предисловий оставил нас с ним вдвоем. Мужичок посмотрел на меня с вялым благодушием удачно опохмелившегося с тяжелого бодуна и кратко осведомился:

— Ну?

— Да, — сказал я.