Чтобы не было в море тайн

В облаках темно-зеленой крови вокруг меня метались одержимые слепой яростью свирепые хищницы... Я представил себе, как отец, наклонившись над телевизионными экранами, наблюдает эту безумную свистопляску.

Кусок рыбы отнесло к клетке оператора, и акула торпедой ринулась за приманкой. Виден подводник в «акулоубежище»

Две акулы уже нашли приманку, остальные еще не разобрались в запахах

Рассказывает Жак-Ив Кусто:

Да, телевизионная установка (по одной подводной камере в каждой клетке и два приемника ограниченной сети в штурманской рубке «Калипсо») позволяла нам видеть все, что происходило с Филиппом и Сержем или с Каноэ и Хосе Руисом. И надо сказать, эта программа пользовалась большим успехом... Механики, кок, врач, матросы – все собирались на мостике и толпились за моей спиной, жадно глядя на два экрана, которые одновременно отражали происходящее под разным углом зрения. Обернувшись, я видел сверкающие глаза моих товарищей и мог судить, как сильно действует на воображение людей акула. Наэлектризованная атмосфера, возникающая вокруг телевизионных экранов всякий раз, когда мы погружаемся в районе, где водятся акулы, в точности напоминает обстановку на арене в ту минуту, когда матадор наносит быку смертельный удар. Я не знаю другого подводного эксперимента или эпизода, в котором так обнажалась бы душа членов нашей команды, а ведь они больше пятнадцати лет сталкиваются с акулами.

Для меня телевизионный экран – несравненное средство наблюдения. Сжимая в руке самопишущую ручку, я от начала до конца каждого погружения клеток пристально слежу за двумя мерцающими, подрагивающими картинками и стараюсь записывать каждую мелочь, все, что может помочь нам узнать еще хоть что-то о мотивах, которые направляют поведение акул. У работающего под водой кинооператора и у меня есть радиотелефон, так что я непрерывно поддерживаю связь с клетками. Все, что говорится в микрофон на корабле, отчетливо слышно на дне моря, а вот то, что нам сообщают из клеток, подчас не так-то просто разобрать. От сжатого воздуха на глубине двадцати метров голоса аквалангистов становятся слегка гнусавыми, да и бульканье пузырьков воздуха, вырывающихся из легочного автомата, заглушает отдельные слова. Вот почему я даже предложил вызывать нас только в тех случаях, когда нужно передвинуть клетки или вообще прекратить эксперимент из соображений безопасности.

После того как клетки подняты на борт, аквалангисты непременно приходят ко мне и делятся своими личными впечатлениями. Потому что люди, очевидцы происходящего – самый чуткий прибор во всех наших опытах. Живой участник, испытавший на себе весь ход эксперимента, – основной источник нужной нам информации. Он отмечает целый ряд деталей, которые могут показаться незначительными, но я тщательно все записываю, и потом для каждой детали находится место в общей картине. Подводное телевидение никак не может заменить прямого наблюдения человеком, но оно обеспечивает мне непрерывную связь с группами, сменяющими друг друга под водой. И это тоже помогает мне обобщать доклады всех аквалангистов.

Погружения с использованием клеток требуют долгой подготовки и сами по себе достаточно сложны. В ходе нашей экспедиции состоялось двадцать три таких погружения средней продолжительностью по тридцать пять минут, на глубину от восьми до тридцати метров, в разное время дня и ночи. Пока на «Калипсо» работала доктор Юджини Кларк, она часто приходила в штурманскую рубку, чтобы вместе со мной наблюдать за телевизионными экранами, и очень помогала нам разобраться в том, что происходило под водой.

Шаб-Араб, который Филипп уже так наглядно описал, буквально кишит жизнью. На то, чтобы наловить сто килограммов рыбы (столько мы скармливаем каждый день акулам), уходит от силы полчаса. И акул в этом районе предостаточно, однако их не всегда удается обнаружить, поэтому я склонен думать, что они ходят стаями, как волки. Вместе с тем проведенное нами у Шаб-Араба мечение показывает, что здешние акулы относительно оседлы. Размеры всякие, есть настоящие чудовища, но средняя величина – она отражает и средний возраст – меньше, чем у рифовых акул района Суакин в Красном море.

Шаб-арабские акулы быстро свыклись с нашим присутствием и как будто поняли, что от нас можно ждать корма. Несколько раз мы видели, как они проникают в клетки, и нас, наблюдавших сверху, это зрелище пугало сильнее, чем самих аквалангистов. Впрочем, акулы в таких случаях никогда не бросались на человека, все их усилия были направлены только на то, чтобы поскорее вырваться из заточения. Возбуждение длится лишь до тех пор, пока есть корм. Как только наши полиэтиленовые мешки пустеют, акулы поворачиваются и уходят.