Чтобы не было в море тайн

Не успел Гупиль прийти в себя после шока, как тут же предложил совершить новое погружение, но вдвоем и забраться в клетку еще над водой. Мол, «ныряющему блюдцу» акулы не страшны, так лучше снять среди хищниц сам аппарат, чем рисковать жизнью людей. Его идея нам понравилась, мы переставили светильники на клетке, и Пьер Гупиль вместе с Даниелем Томаси заняли места в «акулоубежище», где им ничто не угрожало. Мы с Фалько погрузились в «блюдце» на глубину около двадцати пяти метров, прямо в гущу акул. Естественно, на этот маневр понадобилось некоторое время, и когда «блюдце» наконец подошло к «акулоубежищу», мы с удивлением увидели, что Гупиль и Томаси, бросив кинокамеры, затеяли в клетке какой-то нелепый танец. Они скакали, прыгали и били себя ладонями по лодыжкам. А вокруг них, отчетливо видимые в ярком свете прожекторов, метались тысячи белых комочков – ну прямо стая комаров или мотыльков, окруживших фонарь в саду летней ночью. Силуэты людей в «акулоубежище» судорожно извивались во все стороны, словно наши друзья вдруг потеряли рассудок. Кинокамеры и акулы были забыты. Ни Фалько, ни я не могли понять, что происходит. Но вот клетка пошла вверх, и стало очевидно, что на палубе второй раз за эту ночь прозвучал сигнал тревоги.

Через полчаса «блюдце» вернулось в свою люльку на борту «Калипсо». На корме – никого, но на палубе заметны следы крови. Я ринулся в офицерскую кают-компанию: Гупиль и Томаси с искаженными болью лицами лежали на столах, и их лодыжки были обмотаны бинтами. На полу, на столах, даже на переборках алели пятна крови. Доктор был озадачен и сильно встревожен. Мы услышали, что наши друзья, едва войдя в воду, были атакованы полчищами «морских москитов» – совсем крохотных, почти не видимых простым глазом равноногих ракообразных, которые свирепостью вполне могут сравниться со знаменитой амазонской пираньей. Клешни этих малюток отщипывают маленькие кусочки кожи. Наши товарищи потеряли по четверти литра крови каждый.

Неопреновые гидрокостюмы в общем-то надежно защищали Гупиля и Томаси, оставалась открытой лишь узкая полоска кожи между резиновыми ластами и штанами. Пока клетку поднимали наверх, друзья были настолько поглощены схваткой с мини-чудовищами, что им было совсем не до ходивших кругом акул. А тут еще Морис Леандри, дежуривший на лебедке, остановил клетки в нескольких метрах от поверхности для обязательной пятиминутной декомпрессии.

Гупиль рассказывал мне:

— Во время этой остановки «москиты» меня так извели, что я готов был открыть дверцу и выйти наружу к акулам...

После эксперимента «Коншельф-2» в Красном море мы вернулись в родную гавань, накопив немало данных об акулах и обитаемых подводных станциях. Можно было более конкретно думать о будущих поселениях на дне моря и о том, как будут складываться отношения между людьми и акулами.

Не откладывая в долгий ящик, мы начали готовить эксперимент «Коншельф-3», в котором океанавты должны были провести двадцать семь дней на глубине ста десяти метров в Средиземном море. Опыт должен был начаться только через два года, но мы сразу же приступили к разработке долгосрочной программы, занимались конструктивной частью, физиологией, прикидывали, какие подводные работы можно осуществлять.

В Марселе были созданы установки, позволяющие моделировать погружение до глубины полутора тысяч метров. В таких камерах можно определить разумные пределы погружения с газовой смесью гелий-кислород, а также проверить сложные комплексы приборов, необходимые для глубоководных шельфовых станций будущего.

Был разработан проект совершенно автономной 300-тонной подводной лодки на десять человек, способной служить кочующей базой для четырех океанавтов, работающих на глубинах до шестисот метров. Этот передвижной подводный дом, получивший название «Аргиронет», уже строится.

Мы представили в ЮНЕСКО проект международного центра подготовки ученых-океанавтов, который был одобрен Межправительственной океанографической конференцией.

Акула набила рот так, что кусок кальмара еще торчит наружу. А вверху видно ее отражение. Кальмары легко меняют окраску, и глаза их светятся в темноте, будто звездочки

Рассматривались возможности применить подводные дома для таких дел, как разведение рыбы, добыча руды, разведка и добыча нефти, геологические и биологические наблюдения и исследования. Даже для отдыха и развлечения.

Выработана долгосрочная программа формирования человека-амфибии – Гомо акватикус.

Перспективы обитаемых станций на шельфе и глубже почти неограниченны. Разумеется, я отнюдь не думаю, что люди когда-нибудь вовсе переселятся на дно моря; мы слишком зависимы от своей естественной среды, и вряд ли возникнут веские причины, чтобы отказаться от всего, что нам так дорого: от солнечного света, свежего воздуха, лесов и полей.