Что упало, то пропало

Я рискнула воспользоваться краном с кипятком, чтобы налить еще одну чашку чая. Сжимая ее в руках, скорее для моральной поддержки, а не из-за жажды, я огляделась вокруг. На разделочном столе рядом с плитой стоял небольшой контейнер с лазаньей, затянутый пищевой пленкой. Неделю назад там стоял пирог с курицей. А до этого микс из аккуратно нарезанных овощей, которые требовалось только быстро обжарить в масле. Это странно или нормально быть такой методичной и организованной, делать все упорядоченно? В библиотеке я работала с женщиной, страдавшей обсессивно-компульсивным расстройством личности. Она рассказывала мне, что, почистив зубы утром, она готовит зубную щетку к вечеру, хотя знает, что паста на ней к вечеру засохнет. Я спросила, считает и она, что забудет почистить зубы, если не приготовит щетку? Она ответила, что дело не в этом, а в страхе и желании держать все под контролем.

Холодильник оказался полупустым: молоко, апельсиновый сок, бутылка вина, пачка масла. Никакого мятного соуса или чатни[21] с истекшим сроком годности, никаких старых заплесневевших кусков сыра в пленке. Конечно, не мне судить о подобных вещах, но порядок в одном из верхних шкафчиков показался мне неестественным – пачки с чаем выставлены по высоте. В других шкафчиках все было точно так же: идеальные ряды упаковок с крупами и банок с вареньем. Тарелки стояли ровными стопками. Даже ящик для столовых приборов был в идеальном порядке. Никаких резинок, тюбиков с клеем, спутанного портновского сантиметра или палочек для суши – в общем, ничего из того, что можно найти в большинстве ящиков на кухне. Я в свой давно не заглядывала. И подействовало увиденное на меня не лучшим образом – я смутилась и расстроилась. Я вспомнила фильм «В постели с врагом» с Джулией Робертс. Она понимает, что домой приходил ее бывший муж, потому что все банки повернуты этикетками в одну сторону. Хотя необязательно такой порядок указывает на психопата в доме.

Неделей раньше я спустилась за Максом в подвал. Я знала, что там висит огромный экран и стоит большой угловой диван светло-серого цвета, обтянутый льняной тканью. Огромную гостиную разделили на две зоны. Ту часть, окна которой смотрели на оживленную улицу и где сейчас перед телевизором устроилась Беа, тоже оформили в минималистском стиле: белые ставни, голубой диван, обтянутый бархатом, несколько ковриков из овечьей шерсти и люстра с лебедиными перьями, свисающая с потолка. К задней части, второй зоне гостиной, вели несколько ступенек. Там стояло черное пианино Yamaha и ничего больше. Никаких картин. Стены украшены только в туалете на первом этаже, и исключительно предметами из прошлого Тома: групповые фотографии школьной команды по регби, однокурсники из Кембриджского университета, вставленная в рамку карикатура из журнала New Yorker – две кошки перед входом в мышиную нору и подпись: «Если бы мы были юристами, это было бы оплачиваемое время».

Второй этаж был неисследованной территорией. Даже строители меня туда не пустили. Хотела было написать, что не собиралась шпионить и совать нос не в свое дело, но почему бы не сказать правду? Как раз собиралась.

На лестничной площадке было две двери: первая вела в спальню, в том же месте в моем доме находилась спальня Фейт, но эта была квадратной и оформлена в нейтральных тонах, рядом с ней небольшая ванная комната – в зеленых и белых. В фарфоровой мыльнице лежал кусок мыла, которым еще ни разу не пользовались, и мыло, и мыльница имели форму ракушки. Я поднялась еще выше и поняла, что здесь сделали перепланировку. Площадка стала меньше и только две двери вместо наших трех. Первая дверь вела в комнату, похожую на мою спальню, но здесь это был кабинет с письменным столом, компьютером, полками с папками и аккуратными стопками бумаги. Вторая дверь была закрыта. Перед тем, как толкнуть ее, я на мгновение заколебалась.

Комната оказалась очень красивой – такой же формы и размера, как спальня моей матери, с тремя большими подъемными окнами, двойное остекление было незаметно, но я про него знала от строителей. Дверь в ванную комнату. Вдоль одной из стен встроенные шкафы, а справа кровать из светлого дуба под старину, но современный вариант – со столбиками, но без балдахина. На деревянной подставке из того же светлого дуба стояло большое зеркало. И две прикроватные тумбочки. Больше ничего. Пустая корзина для мусора. Никакой косметики, никаких грязных носков. Никаких стопок книг, угрожающих вот-вот обвалиться, журналов, шкатулок с вываливающимися из них драгоценностями или стаканов, вода в которых частично, а то и полностью, испарилась, оставив следы на стекле.

Я подошла к кровати и осторожно выдвинула ящик ближайшей тумбочки. В нем лежали наушники Sony, планшет и четыре паспорта. Большое отделение под ящиком оказалось абсолютно пустым.