Что тогда будет с нами?..

Стол был уже накрыт – красивый, обильный, праздничный. Оксана зажгла свечи. Достала из холодильника шампанское:

– Ну, сегодня можно выпить! За руль не сяду. Умеешь открывать?

Андрей осторожно открыл бутылку. Пробка не выскочила, он сумел ее удержать.

– Вот ты профи! – восхитилась Снегурочка. – Не ожидала. Наливай.

Она поставила перед ним два сияющих бокала. Андрей налил в один и поставил перед ней.

– А себе? – спросила Оксана.

– А себе – по губе.

– Ты что? Даже шампанское не пригубишь?

– Даже не пригублю.

– Зашился, что ли?

– Я всегда делаю только то, что сам хочу. Принцип у меня такой. Сейчас не хочу.

– Эх, – вздохнула Оксанка и выпила свой бокал до дна. – Эх, и кому такое чудо, как ты, Андрюша, достанется? Вот счастье кому-то привалит! Салат-то положить тебе?

– Положи.

Все у Оксанки было вкусноты необыкновенной. И когда же это она успела? И холодец, и селедка под шубой… А потом торт. Настоящий праздник.

– Ты каждый день так готовишь?

– Почти, – засмеялась она. – В доме у хозяйки еды должен быть полный холодильник. Так бабушка говорила. Она меня всему и научила. Мать уже так жила, в боях без правил.

Они еще посидели, Оксана выдала очередную порцию воспоминаний о своем босоногом детстве. Потом она встала из-за стола, подошла к Андрею и взяла его за руку:

– Пойдем.

Он встал, понимая, что сейчас будет.

– Пойдем, – повторила она. – Увидишь, тебе понравится. Хорошо будет.

Он молча шел за ней в спальню. Там тоже царила удивительная чистота.

Оксана откинула одеяло, разделась и легла.

– Иди ко мне, – позвала она.

У нее была большая грудь, тонкая талия, длинные полные ноги. Он не мог поверить, что сейчас между ними произойдет то самое, но покорно раздевался: стянул через голову свитер, снял рубашку… Руки плохо слушались…

– Не помню, когда у меня и было-то в последний раз… – прошептала Оксана, когда все уже произошло, и они лежали рядом. – А у тебя что? В первый раз?

– Да, – просто ответил Андрей.

– Как это? Тебе семнадцатый год – и ты с женщиной не был?

– А когда надо начинать? – Андрею было интересно, как там у них в деревне положено.

– У меня в тринадцать все было.

– Это нормально, да? Так у вас считают?

– Нет, все считают, что ненормально. На словах. Но в тринадцать у всех девчонок наших уже все было. Так получалось. Кого насильно, кто по любви.

– А ты как?

– Ну как я? Отчим навалился пьяный – и все дела.

– Есть чем гордиться, да? – жестко спросил Андрей.

– Нет. Нечем. Я горжусь, что с тобой вот сейчас.

Она снова прильнула к нему, шепча ласковые слова, как будто колыбельную пела.

Андрей ушел от нее, пообещав себе никогда больше не возвращаться в этот дом. У них больше не было общих дел – и прекрасно.

Он был рад, что все это с ним уже было. Теперь, как ему казалось, он знал все. Тайн не осталось. Но продолжения с ней не хотел. Что-то было в этом такое, что убивало его уважение к себе. Вроде ничего плохого не случилось, а казалось, что себя потерял. Без меня меня женили, как любила повторять бабушка по разным поводам.

И еще гаже было то, что продолжение все-таки было. Оксана поджидала его по вечерам, звала, и он шел за ней, как тупое животное. Так он себя называл. Везла его домой, в неизменную чистоту и уют, кормила, укладывала в постель и ненасытно любила.

Он не знал, как от нее спрятаться, куда деваться. Он говорил о расставании, и она отвечала:

– Ладно, ладно, пожалуйста.

Сиплый прокуренный голос звучал насмешливо, но Андрей старался верить, что больше ее не увидит, ведь она согласилась.

Наконец мужа выписали из больницы, и Оксана действительно исчезла из его жизни.

Иногда он думал о ней и даже хотел, чтобы она, как бывало, встретила его и увезла к себе. Мечты, как известно, сбываются, хотя и в весьма произвольной форме. Однажды, ближе к весне, он снова увидел Оксану. Она ждала его у дома в машине – близилось двадцать третье февраля, вот она и собиралась вручить ему небольшой презент. Андрей не собирался ничего брать у нее, но почему-то уселся в машину: она хотела поговорить, а на улице бушевал штормовой ветер. Разговор произошел пакостный. Она угрожала, что все расскажет его родителям, намекала, что у нее после их встреч вполне мог образоваться ребенок и велела ему принимать решение насчет их будущего.

Андрей совершенно потерялся. Он чувствовал себя по-настоящему униженным. Раньше ему казалось, что он – человек с чувством собственного достоинства, вполне порядочный и умеющий принимать решения. Но тут он струсил ужасно. А что, если она действительно забеременела? Воображение мгновенно нарисовало возможные варианты: один гаже другого. Он представил себе, как муж прогоняет Оксану из квартиры, и она, беременная, идет жить к нему, в его комнату в родительском доме. Или вот еще картинка: он с ней в загсе. У нее живот, она в белом платье… Мама, роди меня обратно! Или – она, рыдая, идет на аборт, держа в руке направление. И виноват кто? Он, конечно! Во всем этом – во всей представившейся пакости – виноват он. С ней-то все было ясно с первого взгляда.

– Ты же сама говорила, что сама все делаешь… Заботишься, чтоб не было ничего, – лепетал он растерянно.