Что-то похожее на зиму (ЛП)

Тим никогда не думал, что в итоге они будут спать вместе, или что Трэвис понравится ему больше, чем как товарищ по братству. Не то чтобы интерес Тима ничем не был вызван. Трэвис разговаривал с деревенской протяжностью, с таким акцентом, который у всех ассоциировался с жителями Техаса. В районе Хьюстона все разговаривали нормально, разве что говорили "эй, вы", а не "эй, ребята". Остин не сильно отличался, но в некоторых местах, таких как Даллас, акцент мог быть таким же преувеличенным, как показывали по телевизору. Так разговаривал Трэвис, и это, вкупе с веснушками, придавало ему шарм деревенского мальчишки.

Трэвис часто говорил о своей семье в Кентукки, особенно о своих младших сёстрах. Он казался таким парнем, который станет хорошим отцом, семьянином. Или хорошим бойфрендом, если сможет принять себя. Настоящий Трэвис показывался только когда был пьян. Однажды он даже сказал Тиму, очень несвязно, что любит его.

Но он не любил. Тим знал, каково быть любимым, и это было не так.

Трэвис не вернулся в комнату после душа. Он будет избегать Тима весь день, может быть, дольше. Затем он переступит через это, будет вести себя так, будто ничего не произошло, до следующего раза, когда решит напиться. Быть в шкафу - одно дело; быть в отрицании - совершенно другая игра. Судьба нашла кого-то ещё более неуверенного, чем Тим, чтобы он прочувствовал всё на своей шкуре. Если бы только Бенджамин сейчас его видел.

Тим закатил глаза и вздохнул. Мысли о Бене только сделают его утро ничтожнее, так что он закрыл глаза и попытался поспать. Ему только удалось задремать, когда его разбудил гудок.

Гудок издавал примотанный к рупору пневматический клаксон, такой, какие обычно используют на спортивных мероприятиях. Результат был мучительно громким. И раздражающим. Когда созывались собрания братства, какого-нибудь бедного болвана отправляли ходить по коридорам, трубя гудком, чтобы привлечь всеобщее внимание. У них было пять минут, чтобы добраться до главной общей комнаты, если они не хотели получить выговор, а это значило убирать рвоту после вечеринки или делать другую ужасную работу, которую нельзя было заставить выполнить даже горничных. Быть частью братства было так же весело, как находиться в армии, особенно учитывая то, как Квентин управлял домом.

И конечно, это Квентин созвал собрание. Он стоял за трибуной, которую они обычно вытаскивали для ритуалов, ожидая, когда все братья заполнят комнату. Квентин был непревзойдённым членом братства: белый, как местные - несмотря на искусственный загар - и одетый в рубашку-поло, облегающую его мускулы. Когда он улыбнулся, его зубы были такими же яркими, как золотая цепочка на его шее. Такую всецело-американскую внешность разделяло большинство других товарищей по братству Тима, достаточно, чтобы они могли быть клонами. В последнее время, когда Тим смотрелся в зеркало, он чувствовал скорее беспокойство, чем гордость.

Это еще одна причина, по которой ему нравился Трэвис. Его энергетика Гека Финна[6] действительно выделялась. Трэвис уже был в общей комнате, единственный человек, кроме Квентина, который принял душ и был готов. Все остальные по-прежнему восстанавливались после злоупотребления алкоголем и наркотиками прошлой ночью. 

- Сбор средств, - сказал Квентин, его гремящий голос вызывал много стонов, среди которых был и стон Тима. - Прекратите скулёж! Крыша не соответствует требованиям безопасности, один из кондиционеров перестал работать, и пол у нас, ребятки, конченый. Если вы, заморыши, хотите продолжать здесь жить, то пойдёте и принесёте бабло. Нет братского дома - нет братства.

Тим продолжал поглядывать на Трэвиса, надеясь поймать его взгляд. Он был уверен, по тому, как Трэвис слегка двинул головой, что тот видел его. Обычно тогда Трэвис отворачивался, что по предположению Тима было единственным ответом, в котором он нуждался.

- У нас в этом году много планов, - продолжал Квентин. - Некоторые из вас будут ходить по улицам, продавать лотерейные билеты. Люди не выиграют денег, но в некоторых билетах приглашения на наши лучшие вечеринки и мероприятия, так что не забывайте напоминать им, как много у нас здесь выпивки и кисок. Сшибайте девушек с ног своим обаянием, чтобы всё продать, но, ради Бога, не отдавайте билеты просто так. Я знаю, сколько их, и вы заплатите из своих кошельков, если что-то пропадёт.

Тим позволил Квентину бубнить дальше. Он знал подготовку. Квентин всегда придумывал оправдания тому, почему им нужны деньги. Дело всегда было в крыше, что достаточно любопытно, но никто здесь, казалось, не помнил, что он говорил это год назад, и не спрашивал об этом. Правда состояла в том, что большинство денег уходило на вечеринки, но плевать. Поработать одну неделю за все преимущества, которые они получали, было не так уж плохо.