Что такое собственность?

По мнению некоторых централизаторов, общество составляет все, индивид же не обладает никаким значением; первое всецело поглощает второго. Общество, по–вашему, ничего не значит; существует один только индивид, мужчина или женщина; общество — слово, служащее для обозначения взаимных отношений индивидов. Первое учение ведет к коммунизму или, что то же, к деспотизму; второе — к анархии и господству фантазии, но, так как она по природе неосуществима, то, волей–неволей, приходится этим номиналистам прибегать к силе; таким–то образом, отправляясь из двух противоположных точек горизонта, вы приходите к тирании.

Повсюду хаос, повсюду разврат, управляемый наслаждениями и мечтаниями сластолюбия и, если потребуется, силой.

Что вы на это скажете, сударыня? Ваш учитель Анфантен вряд ли дерзнул бы высказаться теперь в пользу коммунизма, над которым все общество уже произнесло свой приговор. Но очевидно, что, отрицая реальность общественного организма, считая справедливость изменчивой и произвольной, подчиняя ее идеалу, т. е. произволу в наслаждении, он поневоле впадал бы в коммунизм, в всеобщую порнократию.

Мы докажем это последней цитатой.

V. Книжка ваша заканчивается рядом вопросов и ответов, озаглавленных: Resum'e synthetique

[117]. Слово «synthetique» поставлено с намерением. Вы хотели противопоставить синтез Анфантена моим антиномиям, над которыми вы, там и сям, так остроумно подсмеиваетесь. Вы сами говорите это на странице 152: «Главнейшее заблуждение Прудона состоит в изучении им отношения между двумя терминами, помимо третьего, определяющего их действительное значение».

Я слышу глас самого Анфантена! Бедная женщина! Хватило же у вас храбрости погрузиться в тринитарную бездну, пуститься в спор, в котором Анфантен превзошел своей комичностью самого достопочтенного отца триады — доброго и честного Пьера Леру. Я говорю добрый и честный

, забывая о некоторых его выходках против меня; он кусался, но, не обладая зубами, не причинил этим мне никакой боли.

Не хотите ли, я докажу вам, сударыня, ради отмщения философии, против которой вы делаете столь ужасные вылазки, что ваш первосвященник вовлек вас своим синтезом в бесстыдный обман; что его диалектика — карикатура на диалектику Гегеля; что между антиномиями не существует среднего термина; что противоположные термины взаимно уравновешиваются; что равновесие их происходит не от вмешательства третьего термина, а от их собственного взаимодействия; что никакая сила не способна определить ценность; что это определение совершенно условно и зависит от обменивающих; что не существует в этом случае никакой природной единицы меры или ценности и что все называемое таким именем — чистая выдумка; что ваша теория банка есть теория ажиотажа и т. д.? Это будет длинно, но понятно. Впрочем, я пущу в ход примеры и оставлю в стороне доказательства. Моя речь сделается таким образом интереснее и сильнее подействует на вас. Вы увидите, каким образом Анфантен, при помощи синтеза, триады тоже, дошел до ПОРНОКРАТИИ.

Однажды, в 1848 году, на собрании, которому я излагал принципы народного банка, Пьеру Леру вздумалось опровергнуть мою систему, доказывая ее полнейшее противоречие законам триады

. Я заметил философу, что триада вполне неприменима в политической экономии, так как тут все вращается на двух терминах: «doit» и «avoir»[118], актив и пассив, покупка и продажа, производство и потребление и т. д. «Ваша политическая экономия, — воскликнул Пьер Леру, — очевидный вздор! Ваше счетоводство — тоже! Я утверждаю во имя триады, что ведение книг должно быть не двойное, а тройное!» Я предчувствовал наступление минуты, когда Лepy станет обвинять двойную бухгалтерию в произведении нищеты среди народа и в пролетариате.

Анфантеновский способ понимания и приложения синтеза совершенно сходен со способом Пьера Лepy; я не пойму даже, каким образом могла произойти между нами ссора.

Мыслить

— значит взвешивать, говорит Анфантен; нам говорили уже это в школе; взвешивание есть один из способов сравнения; если мышление не заключает в себе ничего, кроме сравнения, то мы вправе сказать, что мыслить — значит сравнивать: формула, таким образом, становится общее и удобопонятнее.

Сравнение предполагает два термина; нельзя сравнивать ничто с ничем

— так гласит одна из аксиом логики. Анфантен не довольствуется двумя терминами, ему непременно нужно три. Пусть берет хоть пять, даже сто, так как достоверность результата сравнения зависит от числа сравниваемых предметов. Но дело идет об элементарном, логическом приеме, приеме, который нужно привести к простейшему выражению. Спрашивается, требует ли сравнение трех или только двух терминов?

Анфантен берет примером весы. Он говорит устами госпожи J. L. на с. 153.