Что такое «навсегда»

– Мейси, послушай. Ты на самом деле ничего не можешь сделать.

И тут я услышала звук открывающейся двери и цоканье каблуков.

– Ого! Что тут у вас творится? – спросил знакомый звонкий голос. Я бессильно опустила руки и повернулась. Это была Кристи! Она стояла на входе со стопкой кастрюль, закрытых фольгой. За ее спиной маячила Моника с переносным холодильником и разделочными досками. Шествие замыкала Делия с несколькими французскими багетами под мышками.

– У нас тут некоторые сложности, – пояснила я, когда они вошли. Свет снова мигнул, подтверждая мои слова.

Послышался какой-то грохот, а потом треск, и в холл ввалился Берт вместе с тележкой. Делия едва успела отскочить в сторону. На улице все еще лил косой дождь.

– Что за сложности? – удивилась она.

И тут из дамской комнаты раздался пронзительный визг и звон разбитого стекла. Все испуганно замолчали, только дождь стучал в окна. Затем дверь открылась, и на пороге показалась мама. Щеки красные, помада смазалась, волосы растрепаны. Мои туфли, которые она так и не удосужилась поменять, явно были ей малы, а на юбке темнело грязное пятно.

Мама выглядела усталой, разбитой и раздавленной. Она держала в руках две половинки фарфоровой мыльницы, а на полу за ее спиной лежали осколки. Это была всего лишь старая, ничем не примечательная мыльница, я даже не помнила, когда мы ее купили, но мама смотрела на нее и чуть не плакала. Впервые за весь этот вечер я испугалась – по-настоящему испугалась. Я видела маму разной, но слабой – никогда.

– Мама? – сказала Кэролайн. – Ты…

Но мама, казалось, не слышала ее. Она вообще нас не заметила, просто повернулась и медленно пошла по коридору, осторожно переставляя ноги. Она подняла руку к лицу и вытерла глаза, затем повернула за угол и скрылась за дверью кабинета, щелкнув замком.

– О боже, – пробормотала я.

– Подумаешь, мыльница, – беспечно успокоила меня Кристи. – У вас таких небось целая куча.

Кэролайн хотела пойти следом, уверенная, что только она сможет успокоить маму. Но я слишком долго ждала возможности поговорить с мамой, а мне постоянно что-то мешало – то мои страхи, то ее собственные. Я должна попробовать еще раз. Поэтому я догнала сестру и положила руку ей на плечо:

– Позволь мне.

И вошла в кабинет. Мама стояла у окна спиной к двери. И плакала – ее плечи тряслись. У меня встал ком в горле, захотелось развернуться и убежать, но я сделала глубокий вдох и подошла ближе. Мама не обернулась, возможно, она вообще не знала, что я здесь.

Стоя у нее за спиной, я думала о том, как тяжело, когда тот, кого любишь, меняется у тебя на глазах. Это не просто пугает, это выбивает почву из-под ног. Я поняла, что чувствовала мама, когда я пошла работать в «Уиш», а она начала каждый день замечать во мне маленькие изменения. Неудивительно, что она пыталась удержать меня при себе, насильно ограничив мой мир, чтобы он мог поместиться внутри ее собственного. Даже теперь, когда я наконец это увидела, какая-то часть моего существа все еще желала, чтобы мама встала, расправила плечи и взяла все в свои руки.

Но ведь я хотела только доказать ей, что становлюсь лучше, и она поймет, если только даст мне шанс. Сейчас у меня появился такой шанс, и я собиралась им воспользоваться, несмотря на страх. Я подошла ближе. Я так много хотела сказать ей, но не знала, с чего начать.

Мама обернулась, по-прежнему закрывая лицо рукой. Несколько мгновений мы стояли молча, глядя друг на друга. В моей голове пронеслись миллионы предложений, с которых можно было начать разговор, но выбрать нужное не получалось. От того, что я сейчас скажу, зависело очень многое, поэтому мне так хотелось найти правильные слова.

Мама глубоко вздохнула:

– У меня…

Но я не дала ей закончить: шагнула вперед и обвила руками ее шею.

Она удивленно замерла, но я не отстранилась и положила голову ей на плечо. Сначала я даже не почувствовала, что она тоже меня обнимает. Так мы и стояли – я слышала ее дыхание, ее сердце билось рядом с моим. После всего, что мы пережили, такие телячьи нежности могли показаться неуместными, но это было именно то, что нам нужно.

Обнимая маму, я думала о той вечеринке на поляне и о том, что сказала Уэсу. Впервые в жизни я просто показала маме, что чувствую, не думая, как она к этому отнесется.

Откуда-то издалека доносился голос Кэролайн, подробно описывающей Делии все наши сегодняшние неприятности, а мы с мамой так и стояли, прижавшись друг к другу. Чувство было как на американских горках, когда ты достигаешь высшей точки и точно знаешь, что подъем окончен и в любую секунду может начаться стремительное падение в пропасть. Я была готова. Думаю, она тоже. А если нет, я сумею ей помочь. Трудно сделать только первый шаг.

– Так. Вот что мы сделаем… – деловито начала Делия.

– Офигеть можно, вот это дождичек! – перебила ее Кристи.

Делия выразительно посмотрела на нее.

Кэролайн вздохнула:

– По-другому и не скажешь.

– Угу-у-у, – добавила Моника.