Что такое «люблю»

Все загудели. Я оставил вздыхающего Ярика за нашей пятой партой и поплелся к пустой второй – обычно за ней сидели Егор и Витя, но сейчас их обоих угораздило заболеть.

– Прекрасно, – все так же недовольно сказала математичка. – Я раздаю варианты, и время пошло. Замечу разговоры или списывание – сразу забираю работу, и отправляетесь за дверь.

По классу пронесся вздох, и все замерли.

Спустя минуту я таращился на листок с напечатанными заданиями, мигал и пытался понять, чего от меня хотят. Все вокруг усердно строчили в тетрадках. Самое обидное, у нас с Яриком теперь получался один и тот же вариант – но какая разница, если он сидит за тысячу километров отсюда! Так, спокойно. Я же столько готовился! И Ярик говорил, что все само решается, надо только сосредоточиться. Я погрыз ручку и принялся вспоминать вчерашний вечер. В голове тут же возник запах сирени, откуда-то некстати выплыло мамино удивленное лицо: «Практически одновременно зацвели сирень, черемуха, и яблони с вишней, ну надо же!» Нет, это было не вчера.

Вчера была Алла Иванна со своим обещанием, расстроенный Тони Хоук и вопли с улицы. Глаза слипались, я замотал головой, пытаясь выбросить все лишнее. Уравнения, пропорции, Ярик же что-то читал про иксы… Два задания показались мне смутно знакомыми, и я кое-как решил их. Остальное было как будто на китайском – я вдруг забыл даже то, что знал до этого. Какие-то черточки по бокам от икса – я точно их раньше видел, но что они означают, никак не получалось вспомнить. Может, опечатка, и на самом деле это скобки?

– Осталось пятнадцать минут, – сообщила Елена Сергеевна.

Что?! Я взъерошил волосы и судорожно забегал глазами по заданиям. Наугад поставил буквы там, где не нужно было писать решение. Вычислите… где на координатной плоскости… какая точка левее… Что больше, минус пятнадцать или двенадцать? Вроде там минус, но оно же пятнадцать… Интересно, а от контрольной может случиться инфаркт, как у бабушки? Сердце прыгало где-то в животе. Я перескакивал от одного задания к другому, минусы, плюсы и скобочки мельтешили и путались перед глазами.

– Все, сдаем работы, – раздался голос Елены Сергеевны.

Я посмотрел на часы на стене – да как мог так быстро пролететь урок?! Все стали вставать и подходить к ее столу, а мне все казалось, что я сплю. Мимо меня прошел Ярик, я зашептал ему, чтобы он подсказал, но Елена Сергеевна повысила голос:

– Кладем тетради на стол и выходим из класса, через минуту работу уже не приму!

Ну вот и все. Я, как во сне, сунул свою тетрадку в середину стопки, бросил изжеванную ручку в рюкзак и вышел в коридор. Это конец.

* * *

Ярик очень долго молчал. Мы сидели в кабинете инглиша, и перемена уже заканчивалась.

– Наверно, не надо было видео отключать. – Он расстроенно хлопнул себя по лбу. – Тогда бы ты не отрубился! Наверно…

Я продолжил таращиться на свои кеды и молча пнул рюкзак. Ярику просто было меня жалко. На его месте я бы сказал, что я полный идиот. И не «наверно», а точно.

– Теперь уже без разницы, – я шмыгнул носом. – Предки в жизни ничего не подпишут после того, как я завалил математику. И на Аллу Иванну нечего рассчитывать.

– Но… может… – Ярик растерянно замолчал на полуслове.

– Good morning! – поднялась из-за своего стола англичанка. – Let’s begin our lesson!

Все с грохотом встали и замычали «моорниинг».

– Может, потом научишь меня чему-нибудь, – тихо сказал я, почему-то хриплым голосом. – Когда станешь профи в лагере.

После английского Ярик убежал занимать места в столовой, а я плелся по коридору. О какой еде может идти речь? Мне теперь вообще было все равно. Хоть бы эти каникулы совсем не наступали. От мрачных мыслей отвлек странный всхлипывающий звук. Похоже, кому-то было так же «весело», как мне! Я завернул за угол. У окна стояла Машка Чижикова и ревела, завернувшись в кружевную штору, как в кокон. Мне стало как-то не по себе. Чижикова, конечно, чокнутая, но я ни разу не видел, чтобы она плакала. Даже когда в пятом классе мы утащили и спрятали ее пенал, она не хныкала, как остальные девчонки, а орала и здорово побила всех сумкой.

Я целую минуту дергался туда-сюда, а потом все-таки шагнул поближе и постучал Машку по плечу.

– Эй…

Чижикова подскочила и испуганно уставилась на меня. Она сняла очки, видимо, чтобы реветь было удобнее, и теперь выглядела очень странно. Машка поморгала, надела очки и воинственно шмыгнула красным носом.

– Что?

– Эээ, ничего. – Я покраснел и мгновенно почувствовал себя очень тупо. – А ты чего… ну… – Я мотнул головой, показывая на ее заплаканное лицо.

Машка успела нацепить на себя строгое выражение. Я уже стал жалеть, что подошел к ней, но тут она снова всхлипнула.

– К Елене Сергеевне ходила, спрашивала, когда она скажет оценки, и что будет, если перепутала знак в одном задании.

Я закатил глаза – только о математике сейчас слушать не хватало.