Что такое Израиль

На восток от Аи (Гая), на самом краю пустыни, стоит село Эль-Мураир, куда можно попасть по почти непроезжей дороге. Эль-Мураир (Пещеры) – одна из интереснейших деревень, дикая, оторванная от внешнего мира. Ее населяет гостеприимный народ, ведущий родословную от племени таи из Хиджаза. В лотерее, имя которой – посещение дальних деревень, там трудно вытянуть пустой билет. Путника встретят, пригласят и на кофе, и на обед. С жителями легко договориться по-испански: многие из них, так же как и селяне соседней Турмус-Айи, ездили на заработки в Колумбию и Венесуэлу. Село построено на руинах старинных домов и на вырубленных пещерах византийского периода, но найти эти пещеры нелегко: местные жители, недавно отстроившиеся, скрывают, что раньше жили в пещерах.

Вождь племени таи шейх Джарах, живший в XI веке, воспользовался борьбой суннитского халифата Аббасидов, избравших своей столицей Багдад, с шиитским халифатом Фатимидов, центром которого был Каир, и овладел Святой землей. Он правил в Рамле, стольном городе мусульманской Палестины тех времен. В его честь назван самый роскошный квартал Восточного Иерусалима, где находятся консульства. По одной из легенд, он похоронен в Иерусалиме, по другой – в селе Эль-Мураир, жители которого считают себя потомками шейха. Шейх Джарах напоминает Иисуса Навина и Омара ибн Хаттаба племенного масштаба.

Интересно, что жители соседнего села, Хирбет-Абу-Фалах, числят в предках заклятого врага шейха Джараха, фатимидского халифа Джафара ибн Фалаха или его полководца Али ибн Фалаха (X век). И тысячу лет жители двух сел враждуют – в память о вражде между Джарахом и Фатимидами.

Если уж вы доберетесь до этих мест, наведайтесь к святыне Хирбет-Кулайцун, маленькой роще – одной из немногих в пустынных краях к востоку от водораздела, пыльной, без признаков травы. Только вьются ленты на деревьях. Их привязали местные жители, пришедшие сюда с просьбами о дожде.

Эти места, восточная граница поселений на краю пустыни, всегда первыми принимали бедуинов, явившихся грабить или осесть на земле. Пришельцы с востока легко вписываются в жизнь страны, как, впрочем, и пришельцы с запада. Здесь, на восточном краю Нагорья, можно увидеть и тех и других.

От южного отрога горы Гаризим неподалеку от Наблуса на восток уходит дорога на Аварту и Акрабу. Эта дорога пустынна, километры невысоких холмов, негусто засаженных оливами. На полпути к Акрабе стоит крохотное село Янун. В конце XIX века здесь поселились выходцы из Боснии – преградой бедуинам, опорой туркам.

Земля им досталась любопытным образом. Когда в Янун и в Акрабу пришли турецкие сборщики налогов, местные жители разбежались кто куда и ждали в горах ухода незваных гостей. Богатый босниец Мустафа Бек заплатил налоги на землю, и турки записали ее за ним. Местные крестьяне не понимали, что наступила новая пора, от которой в горах не отсидишься. Но боснийцы в Януне не задержались.

Еще десять лет назад в селе оставалось несколько семей, но они перебрались в Наблус, а то и в Америку или в Кувейт. Знаменитые красные черепичные крыши Януна обветшали. Уцелел только один комплекс домов, напоминающий крестьянскую крепость с мощными стенами, внутри – сусеки для олив, запертые комнаты, в которых пылится мебель. Впрочем, и по сей день крестьяне Януна отдают половину урожая олив потомкам Мустафы Бека.

Недавно я побывал в Януне и остановился у гостеприимного Хасана, купившего один из домов Мустафы Бека. Ему за восемьдесят, но он по-прежнему крепок и статен, ходит в серой плотной джалабие, рубахе до полу, и накидке – абае – сверху. Джалабие схвачена широким кожаным кушаком, на котором висит короткий острый нож. Когда Хасан пожимает мою руку, кажется, что умные красивые руки его выточены из местного камня. Он родился в Бейт-Джубрине, стал беженцем в 1948 году, добрался до Януна и осел здесь. Женился, заимел нескольких сыновей и дочек, затем взял вторую жену, и сейчас у него двенадцать сильных, здоровых парней и несколько хорошеньких девчонок. Его трехэтажный дом немногим уступает крепости Мустафы Бека. Вокруг растут посаженные им оливы и даже небольшой виноградник, редкость в этих местах. Поутру вторая жена Хасана, высокая, внушающая почтение женщина лет шестидесяти, принесла завтрак: густой зеленый сок оливы, большую круглую и плоскую деревенскую лепешку, прямо из печи, кусок твердого белого козьего сыра, щепоть иссопа, гроздь винограда и стакан сладкого чая, настоянного на шалфее. Воистину Господь и Госпожа Палестины благословили Хасана!