Что скрывает прилив

Я не хочу умирать. Все совсем наоборот. Я хочу уехать отсюда и попытать счастья в другом месте. Хочу до потери дыхания целоваться с Марреном Россом. Хочу большего, чем просто поцелуи. Хочу увидеть море, хочу есть шоколад. Хочу взрослеть. Вооружившись пером и бумагой, хочу написать свой собственный мир. Лучше того, в котором я живу.

Это несправедливо.

Я выхожу из ванной и направляюсь на кухню. Каждый шаг приносит мучительную боль. Но когда вижу сидящего за столом Рена и две дымящиеся кружки чая, я натягиваю на лицо улыбку.

– Так не пойдет, Маррен Росс, – говорю я. – В конце концов, сегодня праздник.

– Я так и понял. – Он кивком указывает на мое платье, и его глаза загораются ярким огнем.

– Я красивая? – интересуюсь я.

Смерть, видимо, делает меня прямолинейной. У Рена отвисает челюсть, и я смеюсь. Беру лучший виски отца и два стакана. Наполняю их до краев, один ставлю перед Реном, а другой поднимаю сама.

Первый глоток устраивает пожар в моем горле, и я делаю еще один. Может, он избавит меня от холода.

Только вот Рена не провести.

– Что происходит? – спрашивает он, наклоняясь вперед и не обращая никакого внимания на стакан.

Я кладу на середину стола мамин револьвер.

– Если мне не хватит смелости, это придется сделать тебе, – говорю я.

Он тут же отскакивает от стола, едва не уронив стул.

– В идеале я бы хотела умереть от солнца, – продолжаю я. – Увидеть последний рассвет и превратиться в пепел. Но беспокоюсь, что мной овладеет инстинкт и я попытаюсь сбежать или напасть на тебя… – Я осекаюсь. – С моей мамой это произошло быстро. Понадобилось всего пару часов. То же самое, по-видимому, случилось с Джеймсом. Я не… я не знаю, останется ли в нем что-то от меня.

«Если и останется, то ничего хорошего», – думаю про себя.

– О чем ты?

– Ох, Рен, ты понимаешь, о чем я.

Я поднимаю подол платья и показываю ему рану. Он смотрит на аккуратные круглые точки, находящиеся в паре сантиметров друг от друга. Они кажутся пустяком.

– Я не смогу в тебя выстрелить, – произносит Рен, и я ему верю.

– Значит, мне самой придется. – Я тянусь к револьверу, но парень хватает его и держит как змею. – Рен, ничего уже не изменить. Я не вылечусь. Лекарства нет.

– Ты не знаешь наверняка.

– Знаю. Ты либо превращаешься, либо умираешь. Элин и Хэтти погибли. Джеймс и мама обратились.

– Так обратись. Я о тебе позабочусь. Буду следить, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Не позволю тебе нападать на людей. Это еще не конец.

– Рен…

– Нет, Альва. Нет. – Он трясет головой и смотрит на револьвер.

– Рен, послушай, – я стараюсь быть мягкой, – для меня все равно все плохо кончится. Но я могу позаботиться о том, чтобы не причинить вреда остальным. И в этом мне понадобится твоя помощь. Если не можешь, я сделаю все сама.

Он издает жуткий смешок.

– Значит, это все? Либо ты застрелишься сама, либо я должен тебя застрелить?

Я киваю. Потому что все именно так. Такая вот страшная правда.

Рен отворачивается, и я вижу, как трясутся его плечи.

Он разбивает мне сердце.

Я беру свой стакан, подхожу к входной двери, наклоняюсь и пролезаю на улицу через вырубленную нами дыру. Сижу на крыльце и смотрю на дождь. Небо цвета свинца – рассвет еще не скоро. Пахнет просто изумительно. Чистотой.

Рядом со мной садится Рен. У него красные глаза, в руке виски.

Парень обнимает меня и притягивает к себе.

– Вот как я себе все представлял, – начинает он тихим, убитым голосом.

А потом рассказывает, что хотел уехать вместе со мной. Объясняет, как мы бы оба нашли работу в Инвернессе. Я не говорю ему, что туда даже не собиралась; теперь это его мечта. Я прячу лицо у него на груди и слушаю, как бьется его сердце, а он рассказывает, как бы он меня завоевал. Как, начав не с того, преодолев недопонимание, мы бы нашли общий язык и влюбились друг в друга. Он говорит, что уже влюбился и теперь ждет, когда я к нему присоединюсь.

– Ты такая умная девушка, но иногда тормозишь, – говорит он, и я смеюсь. – Но я бы подождал, – мягко произносит он. – Я подожду.

Рен рассказывает, как бы он меня поцеловал, как повел бы меня под венец, как дрожал бы в моих руках. Его история уносит на десятилетия вперед, где нас ждет множество взлетов и пара неудач, от которых радость становится только слаще. Мы бы повзрослели, мы бы жили и любили. Он говорит о наших детях и об их детях. За остаток дня и вечер он описывает всю нашу жизнь, и я не мешаю ему. Его слова помогают мне бороться с холодом, поднимающимся от желудка к груди. С каждым часом все выше.

Словно почувствовав это, Рен обнимает меня крепче.

– Скажи, что я уехала, – прошу я. – Мэгги, Гэвину и остальным. Не рассказывай, что случилось на самом деле.

Парень целует мои волосы, снова и снова, затем лицо, щеки, веки, поднимает и целует мои ладони. А потом снова прижимает меня к себе.

– Не расскажу, – обещает он.

Слышать его сердцебиение становится невыносимо. Я выскальзываю из его объятий и встаю, притворяясь, что мне нужно размяться. Сейчас глубокая ночь. Луна скрылась за бесконечными тучами. Если так продолжится и дальше, озеро наполнится быстро, мы не успеем и глазом моргнуть.

Из дома доносится бой часов – пять.