Что сердцу дорого

Энергичной походкой к ним приближался коренастый, сутуловатый человек, несколько располневший и казавшийся еще более полным из-за мешковатого незастегнутого пиджака с обтрепанными рукавами.

— Лаборантку прислали, — сообщил он.

— А вот товарищ литейщиком хочет стать, — сказал Петр Антонович, указывая на Вадима.

— Хор-рошо, растем! — весело отозвался Минаев, как-то особенно твердо выговаривая «р». — Литейщики нужны. Солдат? Только демобилизовался? Семейный? Общежитие надо? — он говорил очень быстро, и Вадим едва успевал вставлять только «да» или «нет». — Ну, идем в кабинет, поговорим.

Не прошло и четверти часа, как они договорились.

— Тянуть нечего, время — деньги, — улыбнувшись, сказал на прощание Минаев. — Сегодня — завтра оформляйся, а послезавтра — на работу. Мест в общежитии пока нет, но при первой возможности поселим. Ну, да тебе с этим делом, я вижу, не к спеху.

— Да, да, — подтвердил Вадим. — Я пока у товарища поживу.

— Добро. Спецодежду получишь. Ну, кажется, и все. Давай отмечу пропуск.

Так Вадим снова стал рабочим.

5

Спецодежда литейщика Вадиму понравилась. Особенно войлочная шляпа и синие очки. Идешь по цеху — люди сразу видят, что ты человек горячей профессии. Вот только валенки… Неуклюжий от них вид, тем более, что до зимы далеко. Вадим попытался было форсить в сапогах, но ничего не вышло: цементный пол нагревался так, что жгло подошвы.

Жарко. Зноем дышит красная пасть прокалочной печи, и когда Вадим приближается к ней со своими клещами, навстречу ему устремляется такой горячий поток воздуха, что невольно хочется отпрянуть. На мгновение Вадим, действительно, отступает. «Нет, врешь», — упрямо думает он и храбро шагает к печи. Подхватив клещами ярко-алую опоку, вынимает ее и осторожно несет на заливочную площадку.

Они занимаются этим все четверо — и бригадир Зуев, и Андрей, и третий заливщик по фамилии Карасик. Зуев — такой же высокий и жилистый, как Вадим, — работает ловко и быстро, так что кажется, будто опоки в его руках раза в два легче, чем у других. Андрей не отстает от бригадира, хотя чувствуется, что это дается ему с трудом — на лице и в каждом движении юношески стройной фигуры заметно большое напряжение. Карасик медлителен и неповоротлив, он не прочь постоять и передохнуть, когда товарищи продолжают работать.

— Потребую, чтоб убрали тебя из бригады! — сердито кричит ему Зуев. Но так как Карасик слышит это не впервые, плоское лицо его с широким носом и узкими глазками остается невозмутимо спокойным.

Вадим искоса поглядывает на Карасика. Нет, в самом деле, тому хоть бы что. Если бы на него так закричал бригадир, он бы сам убежал со стыда невесть куда. Но его бригадир не ругает и не хвалит. Приглядывается.

А для Вадима работа стала уже привычной. Он устанавливал в печь опоки, вынимал их после прокаливания, загружал плавильную печь, укладывая в нее прутки и металлический лом, клеймил отливки, соскребал с цементного пола пристывшие лепешки металла…

Разливать сталь Вадиму пока не доверяли. «Присмотрись, дело это не простое, — говорил мастер. — Да и к жаре попривыкнуть маленько надо». Вадим терпеливо ждал. Он и сам понимал: ответственное дело разливка, допустишь брак — сколько труда пропадет.

Вадим побывал во всех отделениях цеха и знал теперь весь процесс создания отливок. В модельном девушки прессуют будущие детали, только не из стали, а из смеси парафина со стеарином. Нежные эти модельки, чуть подплавив, укрепляют на парафиновом стержне — получается агрегат; он похож на маленькое дерево с необычно толстыми и короткими ветвями — иногда его так и называют: елка. Обмазчицы окунают «елку» в специальный раствор, а потом посыпают сверху мелким песочком — так на агрегате образуется керамическая корочка. Ее просушивают, паром вытапливают пасту, прокаливают для прочности и заливают в нее металл. И снова получается агрегат, на этот раз — стальной. Остается только очистить его от песка и отпилить от литника готовые детали.

От напряженной и жаркой работы Вадим сильно уставал. Сначала думал — с непривычки и стыдился показать слабость, но потом приметил: и другим не легче. Чуть передышка — садятся, на что придется, — на кучу металлического лома, на какую-нибудь чурку или перевернутый прогоревший ковш для разливки металла, а то и прямо на пол, закуривают, радуясь отдыху, подставляют разгоряченные тела освежающему сквозняку.

Подходит мастер — Петр Антонович Нилов, опускается рядом с Вадимом на корточки, сочувственно спрашивает:

— Тяжело?

— Ничего, — бодро говорит Вадим. — Бывает хуже.

— Ты скажи, — убеждает Петр Антонович; — в этом позору нет. До тебя тут поступил один в литейщики. Не парень — богатырь. Ему не по одной, а по пять опок зараз впору подымать, вот какой. А к жаре не мог привыкнуть. Помаялся, помаялся, так и ушел.

— Я привыкну, — пообещал Вадим. — Мне литейное дело нравится.