– По нашим делам – давно пора! Не могу… Думаешь, я не знаю, как меня за глаза?.. И Борман… И даже Крутой Адик…[462] Крутой Адик с партплёткой! Сколько можно?.. Венсенсус и точка!
– Это не ты… Если не агдам сухейн,[463] так «коньяк две косточки» за тебя говорят, затюканный ты мой горький партпредводитель всея Гнилуши.
– Забылась? Мы в Усмани сейчас… Хотя… Усмань разве не та же Гнилуша? Да у нас вся страна – Гнилуша!.. Вся страна – один лагерь… Не кто-то за меня, а я сам говорю только то, что думаю… – Он провёл указательным пальцем по горлу. – Вен-сен-сус!
Лика вспылила:
– Да убирался бы ты со своим венсенсусом ко всем чертям на пасеку! Проспишься – и весь венсенсус!
– Этого, наумиха,[464] больше не заспишь… – прошептал он.
– Это что же, по-твоему, всем партколхозом лезь в одну петлю?
– Всем…
Она тоскливо улыбнулась:
– Оп-паньки… А давки у петли не будет? Или мы в очередь… По талончикам, по талончикам… Как в магазине? Не-ет… Да видела я всё это в гробу в белых адидасах! Не побегу я за талончиком… Кто-то должен и остаться на хозяйстве… И к чему такая спешка? Если кто боится ответа завтрашнему дню – это его болячки. Но лично я… Пусто отошла моя жизнь… Хоть кое-что и намечалось… Не задалась жизнь моя… Отгорела в холопской драке за чёрствую корочку…
– Безбашенная! Это при мне-то?!
– Или я к тебе, разнесчастный ты мой человейка, прыгнула с мамкина колена? Может, сыну улыбнётся новая жизнь?
– Гм… Напомнила… Сын-то у тебя свой есть. А где мой? Разве тебе не поручалось именем партии? – криво посмехнулся он.
– Да брось ты! Много чего она поручала…
– Ни сына… Ни дочки… Никакого моего отросточка… Жирный прочерк… И строгим выговором с занесением в личное дело уже не поправишь…
– Может, хоть моему сыну жизнь улыбнётся?
– Жить и дальше только надеждами? Какими?.. Ну какими ещё? Мы и так уже ско-олько жили одними надеждами. Нет, так больше жить невозможно. Вечно думай одно, говори другое, делай третье… На что ещё надеяться? Чего ещё ждать? Чего??.. Уж ка-ак ждали кудрявого коммунизма! Подмылись… причесались… Подтянули трусишки… Поправили галстучки… А он… А он, паршивец, умыл нас! Р-раз и в сторону! Выплыл на гнилом Западе! Да ого-го за сколько лет до восьмидесятого! Ну что? Снова жди? Че-го? Туже затягивай поясок да ещё сильней лупи партплёткой?! Загоняй горький народушко в светленькое? Глядишь, лет через сто выдадим на-гора этот проклятый коммунизм!? К понедельничку первого января две тыщи восьмидесятого года? Ой… Шерсть с пупков облезет, и пупки не то что поразвяжутся у нас, но уже и сотлеют! Пропадай ты пропадом, светленькое-чёрненькое! Эхма! На конце концов, «есть идеи, за которые легче умереть, чем жить с ними».
Ночью Владлен Карлович Пендюрин застрелился.
Приложение
Газета «Известия» 21 января 2016 года писала:
Президент России Владимир Путин сегодня на Совете по науке и образованию высказался о поэме Пастернака «Высокая болезнь», где автор рассуждает о роли Ленина в мировой революции.
Глава Курчатовского института Михаил Ковальчук предложил на заседании Владимиру Путину создать для научной среды «организации, которые должны управлять течением мысли в конкретных направлениях», процитировав при этом строки Бориса Пастернака о Ленине: «Он управлял теченьем мысли /И только потому – страной». Он предложил создать или найти такие организации, которые будут ответственны за общественное мнение «в конкретных направлениях».
Владимир Путин ответил, что управлять течением мысли нужно, но так, чтобы эти меры привели к правильным результатам, «а не как у Владимира Ильича». «В конечном итоге эта мысль привела к развалу Советского Союза, вот к чему. Там много было мыслей таких: автономизация и так далее. Заложили атомную бомбу под здание, которое называется Россией, она и рванула потом. И мировая революция нам не нужна была. Вот такая мысль там тоже была», – сказал президент.
– Идеи социализма были правильными, но их воплощение в России было далеко от их сути, заявил президент Владимир Путин и для примера напомнил, что большевики критиковали предыдущий режим за репрессии, а сами с них и начали.