Что мой сын должен знать об устройстве этого мира

Ну да…

…моя реакция может показаться чрезмерной. Я имею в виду торт, фейерверк и все остальное. Но сам пойми. Я сказал тебе: «Принеси пульт». И ты принес пульт.

Ты учился этому полтора года, и сегодня ты реально обошел лабрадора, который был у меня в одиннадцать лет.

На мой взгляд, это стоит отпраздновать.

Мы прерываем нашу трансляцию ради короткого сообщения для твоей мамы

Наверное, мне следовало более вдумчиво подойти к тому, что мы начали давать ребенку «прикорм». И да, согласен: когда ты объясняла, как конкретно это будет происходить, я, пожалуй, слушал недостаточно внимательно.

Но мало ли что ты говоришь. Если я вижу в холодильнике десять пластмассовых контейнеров с домашним картофельным пюре, то я его съедаю. Потому что такова моя природа. Потому что таковы законы эволюции. А главное – потому, что я люблю картофельное пюре.

Откуда мне было знать, что это для него? Еще несколько месяцев назад еда навынос из вьетнамской забегаловки на углу проходила у нас по разряду «домашней», а теперь ты стоишь у плиты и что-то там для него варишь. Разве это нормально? Разве к таким переменам можно быстро адаптироваться?

Не, серьезно: кто сегодня сам готовит детское пюре? Ты что, Мэри Поппинс?

Кончай обижаться и открой дверь.

Искусство не позволить собственной гордости стать преградой на пути к успеху

(Когда твоя мама была на сносях и не могла лазать по стремянкам.)

ДРУГ. Я смотрю, Фредрик починил лампу в туалете!

ТВОЯ МАМА. Да… Хотя вообще-то это не Фредрик. Это мой папа.

ДРУГ. О! Ну-у…

Я. Не надо так на меня смотреть! Я… У меня полно дел!

ДРУГ (прокашливаясь). Еще бы. Еще бы. На самом деле это круто – позволить тестю заниматься мелким ремонтом у тебя в доме!

(ПАУЗА.)

Я. В каком смысле?

ДРУГ. Ну, в каком? Не каждый мужик признает, что не способен починить какую-то там лампу. Мало кто переступит через собственную гордость, чтобы позвонить тестю и попросить помощи. Это бьет по мужскому самолюбию.

ТВОЯ МАМА. Ты не поверишь, но после того, как Фредрику пришлось три ночи подряд писать в кромешной темноте, сидя на унитазе, на свете почти не осталось вещей, которые бьют по его мужскому самолюбию.