Что моё, то моё

– Да. Но, насколько мне известно, он есть в наличии лишь в нескольких аптеках. Его обычно заказывают заранее. Кроме того, существует ещё один препарат, содержащий хлорид калия, но он отпускается по рецепту. Его выписывают людям, страдающим недостатком калия.

– Теперь всё ясно, – медленно проговорил Стюбё. – Если кто-то сделает мне укол с соответствующим количеством калия, я умру. Если я окажусь на вашем столе через час или больше, вы сможете констатировать лишь то, что я умер, но не найдёте к тому никаких причин. Всё правильно?

– Да. Но я всё равно обнаружу след от укола.

– След… Но ведь на телах Кима и Сары не было никаких следов?

– Нет, я ничего не видел.

– Не видели? А вы искали у детей следы инъекций?

– Естественно. – Патологоанатом чувствовал себя так, будто его выжали и выбросили. Он по-прежнему тяжело дышал и всё пытался восстановить дыхание. – Но я должен признаться, что не брил их.

– Не брили?! Но ведь речь идёт о детях!

– Не брил волосы на голове. Понимаете, мы пытаемся по возможности не менять внешность при проведении вскрытия. Близкие родственники вряд ли оценят необходимость наших действий… Внутривенный укол можно сделать и в висок. Это не так просто, но возможно.

Он услышал, как вздохнул на другом конце Стюбё.

– Так вот, я не заметил следов укола на висках. Пока мне больше ничего в голову не приходит.

Оба подумали об одном и том же, но никто не мог выдавить из себя и слова. Тело Сары всё ещё было доступно патологоанатому. Кима уже похоронили.

– Хорошо ещё, что не кремировали, – произнёс наконец Ингвар дрогнувшим голосом.

– Сожалею, – ответил патологоанатом будто бы невпопад. – Сожалею от всего сердца!

– Я тоже, – сказал Ингвар. – Насколько я понимаю, только что вы описали идеальное убийство.

50

– Мой зять сейчас в Копенгагене, – сказал Ингвар и поставил на пол маленького мальчика.

Кареглазому, темноволосому малышу было года три. Он смущённо улыбался Ингер Йоханне, крепко обхватив дедушку за ногу.

– Он возвращается завтра утром. Обычно Амунд гостит у меня каждый вторник и в выходные через неделю. Правда, в последнее время мы почти не виделись, у меня не было возможности. Но теперь чрезвычайная ситуация, так что я не смог отказаться взять его к себе.

Он присел на корточки. Мальчик отказывался снимать куртку. Ингвар расстегнул молнию, похлопал мальчика по плечу и сказал:

– У Ингер Йоханне много интересных игр.

«Почему ты не попросил меня приехать к тебе домой? – удивилась она про себя. – Я никогда не была у тебя. Сейчас начало девятого. Ты знал, что Кристиане у Исака, а этому малышу скоро пора в постель. Я могла бы приехать к тебе».

Глаза Амунда засияли, когда Ингер Йоханне подвела его к ящику с машинками. Он схватил трактор и начал внимательно рассматривать.

– Красный трактор, – сказал он. – Красный грузовик. Красный автобус.

– Сейчас его очень интересуют цвета, – сказал Ингвар.

– Ему здесь будет скучно, – сказала Ингер Йоханне, помогая Амунду достать бульдозер, у которого не хватало заднего колеса. – Прошёл ровно месяц со дня исчезновения Эмили. Ты подумал об этом?

– Нет, – ответил Ингвар. – Но ты права. Это случилось четвёртого мая. А где Джек?

– Мне кажется, – начала Ингер Йоханне, но тут Амунд отложил бульдозер и взялся за машину «скорой помощи», которую Исак выкрасил в яркий красный цвет.

– Красная «скорая помощь»! – сказал мальчик скептически.

Ингер Йоханне села за стол:

– Мне кажется, разумнее, если собака всё время будет с Кристиане. А если честно – так лучше. Я целый час пыталась выветрить из дома собачий дух. Боюсь, без особого успеха.

Она вдохнула – понюхала воздух, а потом осторожно сказала:

– Такое впечатление, что у тебя что-то не так.

Ингвар словно стал больше. Его щёки округлились, а ворот рубашки врезался в горло. Ингер Йоханне вспомнила, как он ест: помногу, с удовольствием, тщательно пережёвывая.

– Нет ли у тебя чего-нибудь поесть? – смущённо спросил он. – Я очень голоден.

Амунда уложили в кровать Ингер Йоханне. Мальчик не засыпал целый час, но вот, наконец, Ингвар вышел из комнаты. Он снял галстук и положил его в карман. Две верхние пуговицы сорочки были расстегнуты. Он закатал рукава и плюхнулся на подозрительно затрещавший диван. Ингвар взял из вазы венскую булочку и уничтожил её за два укуса.

– Теория нашего патологоанатома меня просто потрясла, – сказал он, вытирая рот. – Пока о ней никому не известно. Не дай бог, люди узнают об этом!..

– От укола остаётся след, – задумчиво произнесла Ингер Йоханне. – Но, если человек болен, или сидит на игле, или ему ещё по какой-нибудь причине делали инъекции, определить причину смерти будет вообще невозможно.

– Жуть!

– Ты сказал, что препарат, который продаётся в аптеках, состоит из калия и ещё чего-то?

– Он называется хлорид калия. Расщепляется в крови, в результате чего образуются калий и хлор.

Ингер Йоханне почесала нос:

– И что же, их нельзя обнаружить после смерти?

Ингвар, судя по всему, намеревался приняться за следующую булочку. Но потом передумал.