Что моё, то моё

– Ты оставила сообщения на автоответчике. Несколько. Что-то случилось?

– Просто хотела узнать, как твои дела. А ещё пригласить вас с Кристиане в пятницу на обед. Для тебя было бы замечательно позабыть на время обо всей этой…

– Пятница… Я должна подумать…

Трейлер начал притормаживать у поворота на Карихауген. Ингер Йоханне приняла влево и надавила на педаль газа. Трубка отошла от уха.

– Подожди! – прокричала она в никуда. – Не вешай трубку, мама!

Когда она попыталась переключить передачу, руль вырвался у неё из руки. Автомобиль перескочил на следующую полосу, и пришлось резко тормозить, чтобы избежать столкновения. Ингер Йоханне обеими руками схватила руль и уставилась прямо перед собой.

– Не клади трубку, – громко повторила она.

Не сводя глаз с дороги, она прижала трубку к уху.

– Что случилось?! – кричала мать на другом конце. – Ты ведёшь машину и при этом разговариваешь по телефону?

– Нет, я разговариваю по телефону и при этом веду машину. Всё в порядке.

– Ты убьёшься в один прекрасный день. Нет нужды делать всё одновременно!

– Мы приедем в пятницу, мам. Ты…

Сердце продолжало бухать, отдаваясь во всём теле.

– …не возражаешь, если Кристиане останется у вас до субботы?

– Нет конечно! А разве вы не переночуете у нас вместе?

– У меня планы…

– Планы? На ночь?

– Кристиане может остаться или нет?

– Конечно, дорогая. Мы всегда ей так рады. И тебе. Ты же это прекрасно знаешь.

– Да. Мы будем в шесть.

Она отключилась до того, как мать успела сказать ещё что-нибудь. У Ингер Йоханне не было никаких планов на ночь. Она сама не могла понять, зачем вообще попросила мать оставить Кристиане у себя. Они с Исаком договорились: если у них неотложные дела, сначала просить друг друга.

Она снова набрала номер голосовой почты. Сообщения Ингвара стёрлись. Пока она разговаривала с матерью, звонила Лине.

«Привет, это Лине. Просто хотела напомнить тебе про наш литературный кружок, собираемся в среду. Надеюсь, ты не забыла, что теперь твоя очередь. И только попробуй отказаться. Приготовь что-нибудь простое. Мы захватим вино. Будем в восемь. Пока, детка. Целую!»

– Чёрт!

Ингер Йоханне всегда отлично справлялась с несколькими делами одновременно. Она могла планировать, каким образом отметить день рождения Кристиане, стирая при этом одежду и разговаривая по телефону. Она слушала радиопередачу во время чтения газеты, понимая содержание того и другого. По пути в детский сад она придумывала, что приготовить на ужин и во что будет одета Кристиане на следующий день. Она одновременно чистила зубы, готовила овсяную кашу и читала Кристиане вслух. В тех редких случаях, когда она собиралась встретиться с друзьями, она отвозила дочь к Исаку или к родителям, делая макияж прямо в машине, глядя в зеркало заднего вида. Таковы женщины. И она не была исключением.

Но только не на работе.

Ингер Йоханне выбрала карьеру научного работника, потому что была дотошным человеком. Но в особом смысле. Она, к примеру, никогда не стала бы адвокатом или чиновником. Занимаясь исследованиями, можно законно получать исчерпывающую информацию, изучать вопрос досконально. Такая работа оставляла время на сомнения и давала возможность для неожиданных решений, импровизации, для совершенствования.

Теперь же всё изменилось.

Когда она – с большой неохотой – взялась за изучение вероятной судебной ошибки в деле Акселя Сайера, она сделала это потому, что уголовный процесс имел отношение к её работе. В определённый момент – она сейчас уже не могла сказать точно, когда именно, – дело стало частью её существования. Аксель Сайер превратился в загадку, подружившую её с Альвхильд и теперь во многом влиявшую на её жизнь.

Кроме того, она согласилась помогать Ингвару.

«Я смогу справиться с несколькими задачами одновременно, – подумала она, сворачивая с шоссе. – Но не с такими сложными».

И к тому же подруги, которые собираются прийти на ужин в среду! На них у неё точно не хватит сил.

40

Было всего одиннадцать, но Ингер Йоханне уже целый час пыталась уснуть. Она смертельно устала. Однако неизвестно откуда взявшееся внутреннее беспокойство не давало ей сомкнуть глаз. Она зажмурилась и подумала о том, что сегодня День павших. На Кейп-Код приехали первые летние отдыхающие. Люди раскрывают ставни, проветривают комнаты. На выкрашенных флагштоках красуются красно-сине-белые цвета национальной гордости, развевающиеся по ветру на фоне яхт.

Уоррен, наверное, привёз на лето в Орлеанс жену и детей – у него там дом с видом на океан. Детям, пожалуй, уже больше десяти, начала она подсчитывать. Чтобы не думать об этом, она встала, положила перед собой список сотрудников министерства юстиции, работавших с 1964 по 1966 год. Он оказался длинным и, судя по всему, мало полезным для неё. Неизвестные люди, имена которых вряд ли ей что-то скажут.