Что имеем — не храним (СИ)

– Зубы, Джорджи, – негромко говорит он, дергая носом. Удержать желание выбить эти блядские зубы одним ударом изменившегося локтя и засадить красный звериный член в его девственное горло, отъебать его мягкие губы, дорвать их мигом закровавившие края пальцами.

– А что я с ними сделаю? – опять зверится Джорджи, сразу выворачиваясь. – Я, блядь, тебе не девка-членососка, у меня уже челюсть болит.

– Это с непривычки. Пройдет, – цедит Джерси сквозь зубы, настойчиво, но не давяще возвращая Джорджи назад. Снова заткнуть членом сквернословящий рот, по языку, к горлу, Джерси пару раз двигает бедрами сильнее, но не перегибает, мягко охватывает шею Джорджи мохнатыми пальцами и засаживает ему за щеку. Здесь можно и побыстрее немного, и Джерси ласково трахает Джорджи в полные губы, до все еще не слишком крепкого, но хорошего стояка от того, как натягивается кожа на щеке. Изнутри та нежная, упругая, и Джерси с удовольствием проезжается по ней головкой, его движения становятся мельче, животнее, и еще тяжелеет член. Широкие брови Джорджи сходятся на переносице. Он упирается ладонью в заросший лобок, пока еще мягко пытаясь вывернуться, но Джерси только скалится, засаживая пожестче.

– Зубы, мальчик, – тихо говорит он, приобнимая Джорджи за шею и второй изменившейся рукой.

– Пошел на хуй! – огрызается Джорджи. Хотя звучит это как "М-мф-н-нх!", и Джерси улыбается. Но он все еще не хочет – хочет, но не применит – насилия и отпускает Джорджи, пока тот не пустил зубы в ход по-настоящему.

– Я что-то немного увлекся, да? – спрашивает он со смешливым сарказмом, ловя гневный взгляд тут же высвободившегося и утирающего рот Джорджи. – С тобой сложно остановиться, – а вот это уже серьезно – и понимай, как хочешь.

– Слушай, бля, давай без этих слащавых фразочек, меня от них блевать тянет, – морщится Джорджи, потирая челюсть. – И без заглота, без всего этого, блядь, таких условий не было.

– Тогда с руками? – предлагает Джерси.

– О'кей, – соглашается Джорджи, видимо, уже приняв неизбежное и собственную жадность. И снова берет член в ладонь – но все еще с мученическим видом, – мелко надрачивая и обхватывая губами головку. И тесно обсасывает ее, быстрым ритмом двигая крайнюю плоть, и Джерси возвращает руку на напряженную шею. Но мышцы постепенно расслабляются; Джорджи водит языком вокруг головки, легко скользя по ней губами. И рукой он работает лучше, чем сосет, живо и уверенно дроча быстро твердеющий под татуированными пальцами член. Джерси одобрительно и ласково гладит его затылок, другой рукой сперва потирая свое бедро, а затем и без стеснения поглаживая, оттягивая покрытые кучерявыми волосками яйца. Он жмурится снова, издавая какой-то мягкий, утробный звук, чуток двигая бедрами и с хлюпаньем вталкивая головку в красные, натертые губы Джорджи. Выступают мутные капли смазки, терпко пахнущие мхом и мокрой древесной корой, и Джорджи морщится, невольно глотая. Джерси сдерживает ухмылку и как бы нечаянно толкается бедрами, размазывая пахучие капли по губам Джорджи и не давая утереться, сразу засаживая между ними в горячий рот. Но Джорджи снова царапает его зубами и рефлекторно пытается вытолкнуть сочащуюся головку языком – и хотя делает этим только лучше, так что дьявольская смазка еще больше течет ему в рот, Джерси смягчается.

– Хей, Джорджи-бой, сделаем перерыв? Для первого раза неплохо, но перекури перед продолжением, а то меня уже доебали твои зубы, – он окончательно отпускает шею Джорджи и откидывается на диване. И Джорджи определенно не возражает, простецки сплевывая смазку со слюной на пол, падая назад на колени и беря бутылку с вермутом. Он щедро пьет, первым глотком хорошенько прополоскав рот, и после вытирает губы.

– Фу, блядь, этот привкус никогда не уйдет, – он зло жалуется, а Джерси только тихо смеется, медленно поглаживая свой твердый член раскрытой черной ладонью. – Дерьмо какое-то, блядь. Какое же дерьмо.

– Дерьмо? – Джерси лениво оглядывает Джорджи с головы до колен, задержав взгляд на его промежности. На напряженном члене, тесно прижатом к бедру узкими штанами. Джорджи невольно опускает взгляд, и его передергивает.

– Это потому что я пиздец нервничаю, блядь, сукин ты сын, – он резко пьет еще, уже почти кончив бутылку, но не останавливаясь. Достает сигареты из кармана и нервно закуривает. Раздраженно затягивается несколько раз подряд, жмурясь. – О'кей! – он почти кричит, сдерживая голос. – Я не знаю, почему! Я не ебаный педик и это не из-за твоего ебаного хера, но… блядь, это пиздец какой-то. Просто… не знаю я, блядь… – он сбивается и не может остановиться в самооправданиях, не поднимая взгляд, но Джерси легко перебивает его, снова с этими почти отцовскими нотками:

– Все в порядке, Джорджи. То есть да, ситуация для тебя дерьмовая, конечно, но если тебя это успокоит, я не думаю, что ты педик, – и он правда так не думает.

– Да срать я хотел, че ты там себе думаешь, – огрызается Джорджи, но его тон едва заметно смягчается, а самоуничижения – видит Джерси – становится меньше.