Что я видел

И я кричал, что хочу на этой лошадке ехать. А потом ещё пробежала лошадка, тоже с повозочкой. Только у этой лошадки уши были очень длинные.

Я стал кричать:

— Какая смешная!

Мама сказала, что это я смешной. Потому что это не лошадка, а ослик. У них всегда уши длинные. И хвост у них не из волос, а как верёвка, только на конце кисточка из волос.

И эти ослик и лошадка бегали кругом за заборчиком. И возили мальчиков и девочек. А у лошадки и ослика ещё звоночки были прицеплены. Лошадка бежала и звонила. Я стал маму просить, чтоб покататься непременно на этой лошадке.

Мама сказала:

— Я не знаю. Может быть, не пустят.

А тут один дядя стоял. Он сказал:

— Это для всех детей. И надо купить билет.

И сказал:

— Идёмте, идёмте. Я вас провожу.

И даже взял меня за руку.

Мама сказала:

— Ах, я не знаю. Я очень спешу!

А мы уже пришли, где можно к лошадкам пройти. И там стоял дядя, и он билеты давал. И там этот ослик стоял. И дядя, который билеты давал, говорит:

— Ну, давай я тебя посажу.

А я сказал:

— Не надо меня сажать. Я на ослике не хочу. Я хочу на маленькой лошадке.

А он сказал:

— Ну, тогда жди.

А лошадка мимо нас проехала и опять поехала вокруг. Потому что это ещё те девочки катались. Я смотрел, как лошадка ножками бежит. Она прямо как игрушечная. И головка у ней тоже маленькая.

Пусть папа мне такую подарит, я её очень любить буду. Я бы с ней вместе спал, и она бы по комнате у меня ходила. Я бы её гладил. Я бы ей всё есть давал. Я бы её целовал. И я бы на неё верхом сел и поехал бы с саблей. Тогда бы все мальчики боялись меня.

Я всё смотрел на лошадку, как она к нам подбегала. А когда она до нас добежала, мальчик, который правил, сказал лошадке «тпру», и она стала. Девочки стали вылезать, и мне мама сказала, чтоб я садился. А я сказал, что хочу сначала погладить лошадку.

Она была как раз с меня ростом. И я её по спине погладил. А она головой стала трясти. И я ей немножко шею погладил.

А мальчик, который правил, мне крикнул:

— Не бойся, она не кусает!

И я лошадке мордочку погладил.

Мама сказала, что у ней была собака больше, чем эта лошадка. А дядя, который билеты давал, сказал, что это пони и что она, хоть и такая маленькая, всё равно очень сильная и ей уже много лет.

Потом этот дядя посадил меня в повозку на скамеечку. А напротив посадил одну девочку. И мама мне всё говорила, чтоб я держался.

Мы поехали, лошадка затопала, и звоночки зазвонили. А эта девочка так обрадовалась, что закричала очень тоненько. И я тоже закричал, потому что это очень хорошо — как мы поехали. И все на нас из-за заборчика смотрели. И как девочка кричит, смотрели.

И мы проехали мимо мамы, и я ей рукой махал. Она мне кричала:

— Держись, Алёшка! Держись!

А мальчик, который правил, сказал:

— Она и большого человека везти может. Она очень сильная.

И что это ничего, что она, как собака, ростом.

И мы ещё раз мимо мамы проехали. А девочка не стала кричать, а взяла меня за руку, и мы стали руки качать и говорить:

— И! И! И!

И мы теперь приехали к моей маме, и к девочкиной маме, и где этот человек с билетами. И нас с повозки сняли. Я ещё хотел лошадку погладить, а мама сказала, что нужно скорей.

МИШКИ

И мы пошли. А я вдруг увидел опять решётку. Очень большую и очень высокую. Там стояло дерево, только без листьев, и на нём живые мишки.

И я закричал:

— Мама, мишки!

Мама сказала:

— Потом.

А я сказал:

— Не потом! Не потом!

И стал маму тянуть, где мишки, и стал кричать:

— Мама, пойдём! Мама, пойдём!

И все стали на нас глядеть. Мама сказала:

— Фу, какой скандальный!

И сказала, что так мы никогда до слонов не дойдём. А она всё-таки пошла со мной, где медведики. Они были маленькие, как собачки, потому что они ещё дети.

Они лазили по этому дереву, которое у них стояло. Они на дереве играли и кусались. Только не в самом деле, а немножко. И один хотел другого вниз стянуть. Он его лапой хватал за ногу. А на лапах у них когти, чёрные и длинные. А сами мишки коричневые, совсем как мой мишка.

Они очень скоро лазят по дереву. Они когтями прямо как кошки цепляются.

А потом я увидал там ещё двух мишек. Они тоже хотели на дерево лезть, а те мишки их не пускали и очень смешно кусались. И все смеялись.

И мама тоже смеялась.

А один мишка побежал, и я стал смотреть, почему он побежал. А там были две серенькие обезьянки. Они совсем как человечки. Только на них серая шерсть, как на кошках. А на лице шерсти нету. И на ушках тоже. Только лица у них, как у старушек. Это мишка к ним бежал, чтоб их лапой достать. А они вскочили на решётку и полезли наверх.

Они ручками и ножками хватались за решётку — у них на ножках пальчики, как на руках. Они в кулак их могут зажать. И всё, что захотят, они ногой могут хватать.

Потому им так ловко лазить: как на четырёх руках.

Мишка потянулся по решётке и не мог достать. А я испугался, что он за ними полезет и их закусает. Он по той решётке не мог полезть, потому что тоненькая. А он по толстой полез. Он очень хорошо полез. Он тоже и руками и ногами лез. И потом вбок лез. Только он так скоро не может, как обезьянки.

Я все думал, что обезьянки, может быть, человечки, и сказал маме: