Что, если мы поверим

– Знаю. Честно говоря, я пошел изучать писательское мастерство, чтобы писать песни. И я как раз этим сейчас занимаюсь. Пишу песни, и я не должен упустить свой шанс. Может, он мне больше и не выпадет.

В глубине души я понимаю, что Скотт прав. Все, что произошло за последние месяцы – начиная от верхних строчек в хит-парадах и подписания договора с крупнейшим лейблом и заканчивая первым студийным альбомом, – сложно представить даже в самых смелых фантазиях. Он больше не будет выступать на разогреве, теперь перед ним устраивают разогрев.

– А что говорят твои родители? – спрашиваю я.

Скотт не смотрит мне в глаза.

– Мама в восторге, она меня поддерживает. Папа не очень доволен. – Скотт тихо смеется, и я слышу неуверенность в его голосе. – Но я его понимаю. Я же вот-вот брошу учебу. И ради чего? Ради музыки.

– Ради мечты, – возражаю я. – Ты делаешь это ради своей мечты.

Скотт улыбается, но глаза его серьезны. Я убеждаю себя, что за последнее время он сильно вырос. Он понял, как устроена эта индустрия, но все равно сохраняет легкость. Я убеждаю себя до тех пор, пока не начинаю верить в это сама. И пока Скотт стоит на сцене и излучает жизнелюбие, которое заставляет слушателей хотя бы на один вечер забыть о тревогах, мне это удается.

Глава 16

Что я здесь делаю?

Зачем, зачем, зачем я здесь?

Я спрашивала себя еще тогда, когда поддалась на уговоры Эмбер и согласилась пойти с ней на эту бессмысленную вечеринку по случаю Хеллоуина. С тех пор как они с Эмметом обо всем поговорили и снова стали встречаться, к ней вернулась ее необузданная энергия, которая убедила даже Лори и Сэма провести этот вечер с нами.

Паб «Кернерс» трещал по швам, музыка орала так, что я едва разбирала слова Эмбер и остальных. Для таких вечеринок, как эта, у меня обычно два варианта: я терплю часа полтора этот гам и толкотню, затем незаметно смываюсь или же набираюсь до определенного градуса уже к началу мероприятия, чтобы ни о чем не думать и просто получать удовольствие. Я отлично понимала, что второе для организма менее полезно, но после того, как просекла, что к нам, скорее всего, присоединится Скотт, у меня не было выбора.

– Вау, Хоуп! – воскликнула Эмбер после того, как я заказала еще по одному шоту. – Ты что, решила набраться?

– Это же Хеллоуин, – вяло отозвалась я.

– Ладно-ладно, молчу, – засмеялась Эмбер.

– А вы сегодня кто? – перекрикивая музыку, я кивнула сначала на нее, затем на Эммета. Он стоял, облокотившись на барную стойку, в компании нескольких однокурсников. На нем были белая рубашка и черные брюки с подтяжками. Вся его одежда и лицо, как и у Эмбер, были густо перепачканы сажей.

– Мне самой интересно, – сказала Эмбер. – Похоже, один надирается, другому это не нравится. – Она не сводила глаз с Эммета, который потянулся за своим стаканом. Я давно уже не следила за тем, сколько он выпивает на вечеринках, но у Эмбер были все основания для беспокойства, мне ли не знать, как мало нужно Эммету, причем даже меньше, чем мне. – Но вообще-то мы – Бонни и Клайд. А ты?

– Понятия не имею. У моей сестры нашлась только эта маска. – Я пожала плечами, немного досадуя на свою неоригинальность. Я глубоко поражалась, с какой серьезностью люди, и Эмбер в том числе, относятся к подбору костюмов, ко всему этому хеллоуинскому шабашу. На фоне их нарядов мое черное бархатное платье и венецианская маска к нему выдавали полное отсутствие воображения.

Эмбер не успела ничего ответить, в этот момент к нашей группе присоединился Коул, и в его сторону полетели громкие приветствия. Казалось, как и всегда по особым случаям, что сегодня тут собрался весь UBC. Недаром Хеллоуин в кампусе слыл своего рода событием с большой буквы перед промежуточными экзаменами. Я раздраженно поправила кружевную маску на лице. Она лишала меня бокового обзора. Казалось, что на меня надеты шоры. Я часто задавалась вопросом, как Скотт умудряется проводить столько часов в этой своей маске пантеры, которая явно мешает, как и моя.

– О боже, Хоуп! – Эмбер схватила меня за руку и кивнула куда-то в сторону. Мне не нужно было даже поворачивать голову, чтобы понять, кого она увидела.

Значит, он все-таки пришел. И без всякого маскарада. А как же еще.

– Это он, да? – спросила Эмбер так громко, чтобы перекричать музыку.

– Не пялься! – Я постаралась закрыть ей вид, но Эмбер приподнялась на цыпочки, чтобы продолжать разглядывать.

– О боже! – не унималась она, а я боролась с желанием закатить глаза. Одновременно замечая нервную дрожь в животе. Мне было достаточно быстрого взгляда, чтобы убедиться: Скотт выглядел, как всегда, сногсшибательно. Черная рубашка и эти проклятые завитки волос.