Что делать?

– А какое влияние имеет на человека заботливость других, – сказал Лопухов, – ведь он и сам отчасти подвергается обольщению, что ему нужна Бог знает какая осторожность, когда видит, что из-за него тревожатся. Ведь вот я мог бы выходить из дому уже дня три, а все продолжал сидеть. Ныне поутру хотел выйти, и еще отложил на день для большей безопасности.

– Да, тебе давно можно выходить, – подтвердил Кирсанов.

– Вот это я называю геройством, и, правду сказать, страшно надоело оно: сейчас бы так и убежал.

– Милый мой, ведь это ты для моего успокоения геройствовал. А убежим сейчас же в самом деле, если тебе так хочется поскорее кончить карантин. Я скоро пойду на полчаса в мастерскую. Отправимтесь все вместе: это будет с твоей стороны очень мило, что ты первый визит после болезни сделаешь нашей компании. Она заметит это и будет очень рада такой внимательности.

– Хорошо, отправимся вместе, – сказал Лопухов с заметным удовольствием, что подышит свежим воздухом ныне же.

– Вот хозяйка с тактом, – сказала Вера Павловна, – и не подумала, что у вас, Александр Матвеич, может вовсе не быть желания идти с нами.

– Нет, это очень любопытно, я давно собирался. Ваша мысль счастлива.

Точно, мысль Веры Павловны была удачна. Девушки действительно были очень довольны, что Лопухов сделал им первый визит после болезни. Кирсанов действительно очень интересовался мастерскою: да и нельзя было не интересоваться ею человеку с его образом мыслей. Если б особенная причина не удерживала его, он с самого начала был бы одним из усердных преподавателей в ней. Полчаса, может быть, час пролетело незаметно. Вера Павловна водила его по разным комнатам, показывала всё. Они возвращались из столовой в рабочие комнаты, когда к Вере Павловне подошла девушка, которой не было в рабочих комнатах. Девушка и Кирсанов взглянули друг на друга: «Настенька!» – «Саша!» – и обнялись.

– Сашенька, друг мой, как я рада, что встретила тебя! – девушка все целовала его, и смеялась, и плакала. Опомнившись от радости, она сказала: – Нет, Вера Павловна, о делах уж не буду говорить теперь. Не могу расстаться с ним. Пойдем, Сашенька, в мою комнату.

Кирсанов был не меньше ее рад. Но Вера Павловна заметила и много печали в первом же взгляде его, как он узнал ее. Да это было и не мудрено: у девушки была чахотка в последней степени развития.

Крюкова поступила в мастерскую с год тому назад, уже очень больная. Если б она оставалась в магазине, где была до той поры, она уж давно умерла бы от швейной работы. Но в мастерской нашлась для нее возможность прожить несколько подольше. Девушки совершенно освободили ее от шитья: можно было найти довольно другого, не вредного занятия для нее; она заменила половину дежурств по мелким надобностям швейной, участвовала в заведовании разными кладовыми, принимала заказы, и никто не мог сказать, что Крюкова менее других полезна в мастерской.

Лопуховы ушли, не дождавшись конца свидания Крюковой с Кирсановым.

XIV

Рассказ Крюковой

На другой день рано поутру Крюкова пришла к Вере Павловне.

– Я хочу поговорить с вами о том, что вы вчера видели, Вера Павловна, – сказала она; она несколько времени затруднялась, как ей продолжать: – Мне не хотелось бы, чтобы вы дурно подумали о нем, Вера Павловна.

– Что это, как вы сами дурно думаете обо мне, Настасья Борисовна.

– Нет, если б это была не я, а другая, я бы не подумала этого. А ведь я, вы знаете, не такая, как другие.

– Нет, Настасья Борисовна, вы не имеете права так говорить о себе. Мы знаем вас год; да и прежде вас знали многие из нашего общества.

– Так, я вижу, вы ничего обо мне не знаете?

– Нет, как же, я знаю очень много. Вы были служанкою, – в последнее время у актрисы N; когда она вышла замуж, вы отошли от нее; чтоб уйти от отца ее мужа, поступили в магазин N. из которого перешли к нам; я знаю это со всеми подробностями.

– Конечно, за Максимову и Шеину, которые знали, что со мною было прежде, я была уверена, что они не станут рассказывать. А все-таки я думала, что могло как-нибудь со стороны дойти до вас или до других. Ах, как я рада, что они ничего не знают! А вам я все-таки скажу, чтобы вы знали, какой он добрый. Я была очень дурная девушка, Вера Павловна.

– Вы, Настасья Борисовна?

– Да, Вера Павловна, была. И я была очень дерзкая, у меня не было никакого стыда, и я была всегда пьяная – у меня оттого и болезнь, Вера Павловна, что при своей слабой груди я слишком много пила.