Что делать?

«Ах, что ж это я вспоминаю, – продолжает думать Вера Павловна и смеется, – что ж это я делаю? – будто это соединено с этими воспоминаниями! О нет, это первое свидание, состоявшее из обеданья, целованья рук, моего и его смеха, слез о моих бледных руках, оно было совершенно оригинальное. Я сажусь разливать чай: «Степан, у вас нет сливок? можно где-нибудь достать хороших? Да нет, некогда, и наверное нельзя достать. Так и быть; но завтра мы устроим это. Кури же, мой милый: ты все забываешь курить».

Еще не допит чай, раздается страшный звон колокольчика, и в комнату влетают два студента и, в своей торопливости, даже не видят ее. «Александр Матвеич, интересный субъект! – говорят они запыхавшись. – Сейчас привезли, чрезвычайно редкое осложнение». Бог знает, какой латинский термин, обозначающий болезнь интересного субъекта. «Очень любопытно, Александр Матвеич, и нужна немедленная помощь, каждые полчаса дороги, мы даже ехали на извозчике». – «Скорее же, мой милый, спеши», – говорит она. Только тут студенты замечают ее и раскланиваются, и в тот же миг уводят с собою своего профессора; его сборы были слишком недолги, он все еще оставался в своем военном сюртуке, и она гонит его. «Оттуда ты ко мне?» – говорит она прощаясь. «Да». Долго ждет она вечером: вот и десять часов, его все нет, вот и одиннадцать, – теперь уж нечего и ждать. Однако что это такое? Она, конечно, нисколько не беспокоится, не могло же ничего случиться с ним; но, значит, как же он долго был задержан интересным субъектом! и что этот бедный интересный субъект, жив ли он теперь, удалось ли Саше спасти его? Да, Саша был очень долго задержан. Он приехал на другое утро в девять часов, он до четырех часов оставался в госпитале: «Случай был очень трудный и интересный, Верочка». – «Спасен?» – «Да». – «Как же ты встал так рано?» – «Я не ложился». – «Не ложился? Чтобы не опоздать сюда, не спал ночь! Безбожник! Изволь отправиться домой и спи до самого обеда, непременно, чтоб я застала тебя еще не проснувшимся». В две минуты он был уже выпровожен.

Вот какие были два первые свиданья. Но этот второй обед идет уже как следует; они теперь уже с толком рассказывают друг другу свои истории, а вчера Бог знает что говорили; они и смеются, и задумываются, и жалеют друг друга; каждому из них кажется, что другой страдал еще больше… Через полторы недели нанята маленькая дача на Каменном острове, и они поселяются на ней.

VI

Не очень часто вспоминает Вера Павловна прошлое своей нынешней любви; да, в настоящем так много жизни, что остается мало времени для воспоминаний. Но когда вспоминает она прошлое, то иногда, – сначала, точно, только иногда, а потом все постояннее, – при каждом воспоминании она чувствует недовольство, сначала слабое, мимолетное, неопределенное, – кем? чем? – вот уж ей становится видно, кем: она недовольна собою, за что же? Вот она уже видит, из какой черты ее характера выходит недовольство, – да, она очень горда. Но в одном ли прошедшем она недовольна собою? – сначала да, но вот она уж замечает, что недовольство собою относится в ней и к настоящему. И какой странный характер стал заметен в этом чувстве, когда стал выясняться его характер: будто это не она, Вера Павловна Кирсанова, лично чувствует недовольство, а будто в ней отражается недовольство тысяч и миллионов; и будто не лично собою она недовольна, а будто недовольны в ней собою эти тысячи и миллионы. Кто ж эти тысячи и миллионы? за что они недовольны собою? Если бы она по-прежнему жила больше одна, думала одна, вероятно, не так скоро прояснилось бы это; но ведь теперь она постоянно с мужем, они всё думают вместе, и мысль о нем примешана ко всем ее мыслям.

Это много помогло ей разгадать свое чувство. Прямо он сам нисколько не мог разъяснить эту загадку: пока чувство было темно для нее, для него оно было еще темнее; ему трудно было даже понять, как это возможно иметь недовольство, нисколько не омрачающее личного довольства, нисколько не относящееся ни к чему личному. Это было для него странностью, во сто раз более темною, чем для нее. Но все-таки ей очень помогло то, что она постоянно думала о муже, постоянно была с ним, смотрела на него, думала с ним. Она стала замечать, что, когда приходит ей недовольство, оно всегда сопровождается сравниванием, оно в том и состоит, что она сравнивает себя и мужа, – и вот блеснуло перед ее мыслью настоящее слово: «Разница, обидная разница». Теперь ей понятно.

VII

– Саша, какой милый этот NN (Вера Павловна назвала фамилию того офицера, через которого хотела познакомиться с Тамберликом в своем страшном сне), – он мне привез одну новую поэму, которая еще не скоро будет напечатана, – говорила Вера Павловна за обедом. – Мы сейчас же после обеда примемся читать, – да? Я ждала тебя, – все с тобою вместе, Саша. А очень хотелось прочесть.

– Что ж это за поэма?

– А вот услышишь. Посмотрим, удалась ли ему эта вещь. NN говорит, что сам он – я говорю про автора – отчасти доволен ею.

Вот они располагаются в ее комнате, и она начинает читать: