Что было, что будет

В 1682 году зима выдалась такой холодной, что Бостонская гавань простояла затянутая льдом вплоть до середины марта. В то утро, солнечное и пронзительно яркое, когда лед в конце концов растаял, а ветер сдул с ветвей деревьев несколько недавно свитых птичьих гнезд, из леса вышел ребенок лет семи-восьми, поднялся на холм, с которого виднелось озеро Песочные Часы, и остался стоять возле каменных глыб, прозванных поселенцами «стол и стулья». Это было то место, где, по утверждению некоторых, росли невидимые розы, тотчас исчезавшие при появлении человека. Никого поэтому и не удивило, что так же легко, как исчезали розы, мог появиться человек, говоривший на непонятном языке.

Она пришла в тот день, когда сквозь тающий лед пробились первые подснежники, словно в напоминание всем и каждому о дарах ангела печали. Кто ее увидел первым — до сих пор не ясно, но вскоре весь город узнал, что из дикого леса пришло дитя, проделавшее долгий путь с севера, где было гораздо больше льда, чем подснежников. Люди еще не видели девочку, а уже знали, что розы, увядавшие под взглядами горожан, расцветали в ее присутствии. Кажется, Чарлз Хатауэй первым сообщил, что видел, как девочка свистом подзывала к себе воробьев; птички, как клялись очевидцы, приносили ей сладкий клевер и ягоды, этим она и питалась в лесу. Говорила она на какой-то тарабарщине и даже не знала, как молятся. В ее черной гриве запутались веточки ежевики. При себе у нее было всего три вещи, принесенные из далекой холодной страны. Серебряный компас. Золотой колокольчик. Звезда на цепочке. Люди смотрели на эти вещицы и перешептывались. Они пялились на ее ноги с позеленевшими, огрубевшими ступнями и дивились, кто же это такая.

Кто из добрых соседей возьмет ее к себе, малышку не старше восьми лет? Юнити был город, построенный на глазах у Господа, но где же то милосердие, к которому так часто призывал пришлый священник, преодолевавший извилистый путь из Бостона? Никому из семейств девочка была не нужна, даже Локхартам, державшим на окраине города свиней и овец. Девочка была хорошенькая, по виду смышленая, но, когда ее привели на городской луг, где собрался народ, чтобы помолиться и возрадоваться спасению человеческой жизни, она даже не сообразила преклонить колени. Она смотрела прямо в небеса, горделивая, любознательная, и это всем внушало беспокойство.

Первым в дом ее взял Джон Эллиот, хотя не очень-то хотел. Просто его жена высказалась, что они должны проявить сострадание, но в первую же ночь семья услышала звон колокольчика. Они не сомкнули глаз до самого утра и отказались от девочки. Следующими ее взяли Хэпгуды, но малышка не захотела снять звезду, висевшую на шее; не было в девочке ни благочестия, ни послушания, поэтому Хэпгуды тоже отвели ее обратно. Тогда у Чарлза Хатауэя не осталось иного выбора, как взять ее к себе. Это был первый богач в городе, получивший земельный надел прямо от короля, и он считал своим долгом преуспеть там, где другие потерпели поражение.

У Хатауэя был родной сын, Сэмюель, почти одногодок девочки, но только не черненький, а очень светленький. Хатауэй не терпел непослушания от собственного отпрыска и поэтому взялся обучить это дитя из северных лесов манерам цивилизованных людей. Когда среди ночи зазвонил колокольчик и разбудил весь дом, Хатауэй отстегал Ребекку прутом из лещины. Когда она, вооружившись компасом, ушла бродить по городу, он вернул ее в дом и снова высек, на этот раз прутом из боярышника. Когда она наотрез отказалась снять звезду, он сорвал цепочку с ее шейки и высек девочку дубовым прутом.

А дети тем временем стали неразлучны — вероятно, их объединила общая ненависть к Хатауэю. Однажды ночью ребятишки исчезли. Идя по стрелке серебряного компаса, они вышли к тому месту, где девочку впервые увидели, — к «столу и стульям». Там их и нашел той же ночью Хатауэй, они спали на «столе», заключив друг друга в объятия. На следующий день Хатауэй избавился от девочки. Он отвел ее к прачке, которая жила на берегу озера. Это была старая женщина, имевшая, однако, зоркий глаз на все ценное.

Говорили, будто прачка умела отличить домотканую вещь от шелковой на расстоянии в сотню ярдов. Имя прачки история не сохранила, но именно эта женщина решила назвать девочку Ребеккой. В любое время дня кто бы ни проходил мимо озера, слышал: «Ребекка, иди сюда! Ребекка, куда ты запропастилась?»

А все потому, что дел на берегу озера было великое множество. Девочка должна быть умной, чтобы не обжечься, когда добавляет золу в кипящий жир при варке мыла. Она должна быть сильной, чтобы выжимать тяжелую шерстяную ткань. Она должна быть выносливой, чтобы не жаловаться, когда пальцы станут кровоточить от ядовитого щелока. Она должна быть спокойной, чтобы не пикнуть, когда руки стянет от картофельного крахмала. Она должна ждать, когда наступит ее час.