Что было, что будет

— Не знаете, что в Массачусетсе, и называете себя доктором? Как не стыдно.

— Он соображает, — сказал доктор, — и способен принять решение.

Стелла сбегала на пост медсестер за бумагой и ручкой, потом вернулась и записала под диктовку все, что сказал Илай Хатауэй. Его счета в банке, инвестиции, недвижимость, все, чем он владел в этом мире, переходило к городу, а Стелла Спарроу назначалась доверенным лицом.

— Ты уверена, что не хочешь указать свое имя как Ребекка? — переспросил девочку Илай.

— Сойдет и Стелла.

Хатауэй подписал документ, хотя так ослаб, что доктору Стюарту пришлось помочь ему держать ручку; затем доктор тоже поставил свою подпись.

— Теперь я свободен, — произнес Илай. — Больше никаких поездок по городу. Вместо меня это делает другой парень, хотя, как я слышал, он ни черта не знает.

— Ваша правда, — ответил доктор Стюарт. — Сисси Эллиот хотела съездить в супермаркет, а новый водитель каким-то образом умудрился высадить ее у прачечной. Она застряла там на несколько часов.

— Зато Ребекка знает, что делает.

Стелла сидела на подоконнике. Илаю с его затуманенным зрением казалось, что она похожа на птицу, примостившуюся на краю окна. А еще она напоминала ему свет в бездонной темноте. Что касается Стеллы, ей приятно холодила кожу блестящая звезда на шее. Этот амулет был на Ребекке, когда та вышла из леса; теперь он вернулся туда, где ему и полагалось находиться. В обмен на его возвращение Стелла оказала услугу последнему из Хатауэев. Хорошо хоть она захватила с собою рюкзак: у нее было большое задание на дом по алгебре, а еще нужно было написать ненавистный реферат по истории США о Поле Ревире[8]. Им еще долго придется здесь сидеть, но Стелла решила остаться до конца. Это был ее долг перед Илаем: она побудет с ним. Она проводит его.

Стелла принялась за работу, пока доктор Стюарт дремал. Пульс Илая Хатауэя так сильно замедлился, что казалось, еще немного — и время повернет вспять. Когда свет за окном сменился сумерками, Стелла одолжила у медсестер настольную лампу, чтобы они с доктором могли сразиться в карты. Брок Стюарт был горд за Элинор, что у нее такая внучка. Ему было жаль, что Элинор сейчас не с ними, но он понимал, что ей нужен отдых, и невольно спрашивал себя, не для того ли он потерял столько людей, чтобы подготовиться к потере Элинор Спарроу? По вечерам, ровно в восемь, он звонил ей по телефону. Он всегда с нетерпением ждал этого часа, когда они могли обсудить прошедший день до самых мелких, незначительных подробностей. Теперь он боялся этого часа и каждый раз, набирая ее номер, испытывал в душе нестерпимый ужас: «Что, если на этот раз она не снимет трубку? Что, если это уже случилось?»

— Возможно, придется ждать всю ночь, — сказал Стелле доктор, устроившись поудобнее в кресле, с одеялом на плечах, после того как целый час они просидели за картами. — Я мог бы вызвать тебе такси.

— И я окажусь неизвестно где. Вы ведь слышали, что рассказывал Илай о новом водителе. Нет. Я остаюсь.

До этого дня прошло три сотни лет, так что там какие-то несколько часов? Сидя в темной комнате, где теперь спали двое мужчин, Стелла словно парила в космосе. Они делали вдох, потом выдох, а потом началось что-то другое. Где-то после двух часов ночи у Илая Хатауэя случился инфаркт. Начались конвульсии, затем изменилось дыхание, глаза заволокло туманом, так что он уже не видел этого света. Из Гамильтонской больницы вызвали машину, и, пока она мчалась в Юнити, Стелла оставалась у постели Илая.

— Он уходит, — произнес доктор Стюарт.

В этот самый момент в комнате вместе с ними находилась смерть. Если девочка поймет, что не в силах этого выдержать, она сейчас уйдет. Придумает предлог — мол, живот разболелся или нужно выйти на свежий воздух. Но вместо этого Стелла держала руку Илая Хатауэя, а он отвечал на ее рукопожатие что было сил. Он был хороший человек и всю жизнь прожил под тяжелым бременем; и свое такси он водил дольше, чем жили многие. По ночам ему снились дороги и аллеи. Он крепко держал ее за руку, словно вообще не собирался отпускать, пока девочка не наклонилась и не прошептала, что все хорошо, он может отпустить руку: он прощен. Спустя столько времени он обрел свободу.

Однажды утром Хэп вышел на кухню, чтобы налить стакан воды, и вдруг остановился без всякой причины. Он просто почувствовал какую-то перемену — перепад давления, возможно, или необычную тишину. Было рано, и Хэп даже не успел еще окончательно проснуться. Взглянув сонными глазами на лужайку, он подумал, что видит огромную кучу сена и листьев. Из любопытства он сунул ноги в ботинки и вышел из дома. Рядом с конем Торопыгой, который умер ночью, сидел дед и плакал. Конь успел остыть.

— А ведь нам всем казалось, что он протянет вечность.

Доктор Стюарт, видевший десятки смертей, сообщавший тяжелую новость вдовам и детям, сейчас вдруг плакал из-за коня, чересчур задержавшегося на этом свете, тем более что с самого начала не хотел брать его к себе.

— Теперь Стелла успокоится, а то она вбила себе в голову, что я усядусь на него верхом и сломаю себе шею.