Что будет дальше

— Его уволили из-за того, что они с напарниками выработали систему взяток, но их поймали. Штраф миллион триста с последующим увольнением и уголовка. Мне пришлось подключить все свои связи, чтобы решить вопрос мирным путём, без судебных разбирательств — тоже взяткой в три миллиона рублей. Деньги, которые им удалось заработать незаконным путём, шли на скупку ворованных автозапчастей. И в нашем гараже они занимались всей этой ерундой, пока их лавочку не прикрыли. Мы с Димой нашли деньги, чтобы решить вопрос, не без помощи, конечно же. А напарник, с которым они это всё делали вместе, сидит уже второй год, — теперь мне становится понятна причина контроля в гараже Елены Николаевны в первую нашу встречу.

— Когда это было?

— Два года назад.

— Два? Тогда ему было двадцать три года — это же совершенно осознанный возраст. Я не могу поверить! Как он мог не рассказать мне об этом?

— Видимо, он постеснялся и не хотел, чтобы ты ушла от него.

— Абсурд! Он мне солгал!

— Ты не представляешь, какой это был позор для нашей семьи. Более того, мы оплачивали ему образование в «Институте МВД РФ» — всё коту под хвост. Не такого будущего я ему хотела. Сначала я даже запретила ему общаться с Марией, но он всё-таки мой сын, и её единственный брат.

Я словно окаменела. Мой парень — откупившийся преступник? Я не ожидала такого поворота событий в своей жизни. Мгновенно представляю реакцию своих родителей, и меня наполняет бескрайнее разочарование. О чем я только думала? Откровенно, не понимаю, зачем Елене Николаевне было рассказывать мне об этом?

— Почему вы мне об этом рассказали?

— Я буду повзрослее и поопытнее вас — кое-что вижу и замечаю. Не хочу, чтобы ты жила в иллюзиях, я знаю, как он может запудрить голову. Пройдем в дом, уже можно замёрзнуть, — всё, чего я сейчас хочу — закричать, убежать, скрыться из виду и не существовать до тех пор, пока не пойму, как я должна поступить. Но вместо этого я молча прохожу в дом, не издавая ни звука.

— Агата, смотри! — малышка Мари подбегает и показывает искрящееся колечко на маленьком пальчике. «Сначала я даже запретила ему общаться с Марией», — смотрю на чистые хлопающие глазки Мари, и у меня выступают слёзы. Помню, как в первый день нашей живой встречи с Артёмом мы говорили про жизненные ценности, и он впервые упомянул имя малышки Мари: «Она сейчас для меня приоритет. Хочу, чтобы у моей сестры было всё. И я уверенно готов дать ей лучшее». Тогда меня очень тронула его любовь к своей сестре, я уважаю такой подход к семейным отношениям.

Елена Николаевна замешивает тесто для пельменей, а я безмолвно солю мясо, уставившись в одну точку. Что мне делать? Уйти? Но я же не последняя идиотка, чтобы не увидеть в человеке преступника. Он даже матом не ругается! «Ты не жалеешь?» — я вспоминаю свой вопрос того дня, когда он мне крупно солгал. Да он и не мог жалеть, потому что сейчас бы он сидел в тюрьме! Почему я не вижу его таким? Он всегда поступает по совести, и как я замечала, всегда говорил мне правду. Начинаю прокручивать в голове все события, в которых он мог бы мне соврать, но не нахожу ничего подходящего. Приготовленные кексы кажутся мне уже бредовой идеей, а вся мебель в доме словно существует не в моей реальности. Хочу, чтобы это был сон.

— На твоём месте я бы проучила его и вызвала такси домой, ничего ему не сказав. Ну, после того, как поужинаем с вами пельменями, конечно. Ложь — это очень плохо, дорогая.

— Я не хочу быть его крёстной мамой, — я в целом потеряла способность здраво судить о ситуации. Мне уже кажется, что даже Елена Николаевна для какой-то цели просто хочет, чтобы мы не были вместе. Иначе зачем этот звонок, зачем эти пельмени, старательно пытаюсь увидеть подвох. Решаю, что прямо задам Артёму вопрос, и буду решать по ситуации. — Я думаю, нам нужно с ним поговорить.

Весь вечер проходит в молчании, которое никто даже не старается нарушить. Мы лепим пельмени, и я делаю это буквально на автомате. Мари слепила не больше пяти пельменей, по её меркам — где-то тридцать, и ушла смотреть мультики. Она лепила пельмешки так старательно, с силой единоборца сжимая кусочки теста. Они получались у нее забавными и порванными в некоторых местах. Елена Николаевна не переделывала её пельмени и не говорила, что она делает что-то не так. Интересно, когда Мария вырастет, у неё будут такие же близкие отношения с мамой, как у меня? Звонит мой телефон, на экране «Тёмочка».

— Алло! — мне нужно сделать вид, что меня ничего не беспокоит, так как я не хочу обсуждать это по телефону.

— Привет, как дела у моих любимых девочек? Я очень соскучился по тебе, — как он может быть плохим?

— Все хорошо, лепим пельмени.

— Что-то случилось? Ты словно не в духе, — определённо, да.

— Нет, всё хорошо, просто немного устала за сегодня. Когда ты приедешь?

— Скоро буду собираться уже, в ресторан поедем? — я потеряла интерес к сегодняшнему празднику, ресторана не будет.

— Нет, я думаю, что семейный ужин — то, чего мне сегодня хочется.