Чрезвычайный посол

Фанокл закричал:

— Да что же это?..

Постумий быстро отдавал распоряжения полковнику:

— Все войска высадить здесь, на этом молу. Проследи, чтобы ни Император, ни его свита не пожелали удалиться отсюда. Желания Императора для нас священны. Ты понял?

— Да, генерал.

Постумий побежал к галере, но Император окликнул его:

— Чтобы не терять времени даром, я, пожалуй, устрою смотр собравшимся на молу великолепным парням.

Полковник взглянул на Постумия — тот добродушно рассмеялся:

— Делай, как велит тебе Отец Отечества.

Дуга пловцов стянулась к «Амфитрите», под барабанную дробь в гавань входил второй боевой корабль. Фанокл в отчаянии заламывал руки.

— Останови их, Цезарь!

Люди облепили «Амфитриту» — они рвали лопасти и били бронзового монстра попадавшими под руку тяжелыми предметами. Часовой, которого Постумий оставил на ее борту, плюхнулся в воду, помелькав в воздухе руками и ногами. Из трюма корабля потянулась струйка дыма. Голые фигуры стали прыгать за борт — в центре палубы уже вырывались наружку тонкие, едва различимые, почти еще призрачные язычки пламени. На втором боевом корабле заметили опасность и начали энергично табанить. Весла разбивались о мол, но обратный путь был закрыт. Третий корабль, возникший из знойного марева, врезался своим тараном во второй. Еще несколько дюжин весел разлетелись в щепы, корабли потеряли управление, их медленно понесло на «Амфитриту». Постумий, изрыгая проклятия, прыгнул в императорскую галеру.

— Отчаливай! Весла на воду!

— Отряд к смотру готов, Цезарь.

— Полковник, а как же солдаты, которые выстроились между мной и туннелем? Пусть и они становятся в строй.

— Цезарь, я получил приказ…

— Вот уж не думал, полковник, что ты и твои бравые ребята не справятся со стариком и полудюжиной женщин, надумай они совершить побег!

Полковник сглотнул слюну.

— Возможно, Отец Отечества в последний раз инспектирует свои войска. И ты ослушаешься, полковник? Я ведь тоже солдат.

Кадык полковника заходил вверх-вниз. Его распирало от волнения и понимания важности момента. Он с восторженным подобострастием отдал честь Императору.

— На пара-а-ад бего-о-ом марш!

— И оркестр, — добавил Император. — Я, кажется, где-то видел оркестр. Как насчет оркестра, полковник?

Четвертый боевой корабль плавно входил в гавань. Бронзовый котел «Амфитриты» был уже едва различим в клубах дыма и языках пламени. Лопасти колес быстрее зашлепали по воде. Якорный канат натянулся. Постумий гаркнул:

— Табань, чер-р-рт тебя подери!

Флейты, букцины и тубы. Трубка литууса опоясывала торс, гигантский колокольчик раструба повис над плечом. Барабаны, литавры и медь. Все в алых и золотых тонах.

Войска в парадном строю заполнили мол от триремы до дальнего конца. Оркестр строился на маленьком пятачке между солдатами и катапультой. Женщины заламывали руки. «Амфитрита» кружилась, выбрасывая вверх дым и пламя. Четвертый корабль пытался обогнуть ее и две другие триремы. Пятый изготовился войти в гавань.

— Оркестр!

«Амфитрита» завертелась быстрее. Стравив пару саженей якорного каната, она описала более широкий круг, задела два сцепившихся корабля — такелаж вспыхнул. Постумий в бешеной злобе скакал но галере.

— Отпускай крабы!

«Амфитрита» выпустила еще сажень-другую каната. Теперь на ее пути оказалась императорская галера: удар, и от ее царственного величия не осталось и следа. Круг за кругом выписывала она по воде под неумолкающие вопли Постумия, не в силах ускользнуть от огненного дыхания «Амфитриты».

Оркестр заиграл.

— Развернутым строем, полковник?

Полковник колебался.

— Здесь нет места, Цезарь. Солдаты попадают в воду.

— В таком случае, — сказал Император, — снаряжение и добычу им придется взвалить на себя, иначе я не смогу пройти между рядами.

Оркестр маршировал между отрядом и катапультой: десять шагов вперед, десять назад. Великолепные музыканты! Великолепный строй великолепных солдат. Великолепные моряки на невыразимо великолепных боевых кораблях. Женщины чувствовали, что ради таких великолепных мужчин стоило оказаться во власти генерала Постумия и поставить жизнь на карту. Вздымались груди, блестели взоры, от восторга замирала душа. Мамиллий надел шлем. Император остановился у левофлангового первой шеренги.

— Так сколько же лет ты служишь в армии, дружище?

Якорный канат «Амфитриты» прогорел и с треском лопнул. Равномерное круговое движение сменилось беспорядочным рысканием. Она задела за швартовы торгового судна, которое стояло у склада, — огонь мгновение перекинулся на берег.

— Крабы… крабы отпускайте!

И тотчас же на кораблях каждым овладела одна мысль — немедленно выбраться из гавани. Горящий боевой корабль, заваливаясь кормой, медленно проплыл мимо мола — строй солдат обдало жаром. Все пространство гавани вдалеке от ужасного дыхания пылающей «Амфитриты» было забито большими и малыми судами, давившими друг друга в попытках выбраться на спасительную открытую воду, подернутую легкой дымкой. А надо всем этим месивом неслись раскаты грома, сверкали молнии и играл оркестр.

— Где это так изуродовали твое лицо? Копьем задели? А может, бутылкой?