Чрезвычайный и полномочный

С охапки вонючей соломы, где она лежала, девица не могла слезть долго.

И еще думала одно время, что ослепла. Но потом глаза привыкли к полумраку: стало ясно, что Офигильда в тесной пещерке с неровными стенами и единственной дверью, в которой есть окошечко, забранное решеткой.

– Что за хрень?! – рыкнула богатырша, стараясь стряхнуть сонную вялость.

Дело было явно не в похмелье. Однако в чем же именно, королева не знала. Не помнила.

Прислонившись к стене, Офигильда вдыхала вонь пещерную полной грудью и не забывала ругаться самыми сочными ругательствами, какие знала.

Очухавшись после нескольких залепленных себе оплеух, королева была готова к действиям. Для начала надо было выяснить собственные координаты.

Единственная возможность сделать это маячила впереди. Дверь.

Офигильда прилипла к ней и сунула лицо в окошечко. Точнее, попыталась сунуть, ибо окошечко оказалось слишком маленьким да еще снабженным решеткой.

По другую сторону двери царил сумрак. Королеве удалось разглядеть только, что там короткий коридор, загибающийся влево, а из соседнего помещения, скорее всего, тоже пещеры, идет слабый свет. Такой могли дать угли в очаге, куда давно не подбрасывали дров.

– Эй, кто-нибудь тут есть? – спросила Офигильда грозно. – Лучше, чтобы был, иначе… Эй! Я разнесу вашу лавочку по камешку! Что это за шутки!

Никто ей не ответил.

В логове Дрянеллы, разумеется, никого в этот час не было. В традиционном смысле слова.

– Зараза! Ну, погодите! – Дернув весьма неслабой рукой решетку на окошке, королева ничего не добилась. – Погодите!

Она отошла к дальней стене пещерки. Разбег – и удар плечом в дверь.

Его было бы достаточно, чтобы повалить целый хирд до зубов вооруженных дружинников, однако укрепленная чарами дверь даже не дрогнула.

Офигильда, не ожидавшая такой наглости, отлетела назад, врезалась в стену пещеры и очутилась на полу. От сотрясения в потолке образовалась трещина, и немалых размеров камень упал Офигильде на голову.

Звук получился такой, словно кто-то разбил громадное яйцо всмятку.

Черепушка Офигильды осталась целой, но ударная волна сотрясла мозги. В свою очередь это спровоцировало память на активную работу…

Вспомнив старуху с желтым глазом, Офигильда разразилась проклятиями. Ну, конечно! Из-за нее она здесь, и дело – тут надо быть дурой, чтобы не понять! – в колдовстве!..

Хищный рык вырвался из глотки Офигильды.

Словно дикий зверь, атаковала она двери с новой силой. Безуспешно. Впрочем, первые неудачи не могли отвратить королеву от самой идеи проломиться на свободу. И потому ближайшие сорок минут Офигильда беззаветно отдалась своему новому делу. Раз за разом она бросалась на штурм и отлетала назад, чтобы попробовать вновь…

Но мы оставим пока незадачливую девицу в покое и посмотрим, как дела у Талиесина.

А дела шли, прямо скажем, неважно.

Хотя желудок эльфа был пуст, как барабан, беднягу мутило не переставая. Мысль о еде, даже о сухой корочке хлеба, покрытой плесенью, вызывала в нем дурноту. Виконт менял цвет, подобно хамелеону: от светло-зеленого, салатового, до насыщенного мшистого. Черныш пытался всячески облегчить участь господина, но ничего сделать не мог.

А тут еще орки. Разглядев, что посол не притворяется с целью дезертировать из их героических рядов, они начали наперебой советовать ему разные народные средства против морской болезни.

Впав в некий болезненный транс, Талиесин слушал.

– …болиголов, смешанный с черемшой и мышиным пометом, помогает, – говорил один чморлинг, существо, выходящее в море в исключительных случаях. – Моему дядьке помогало, а его просто наизнанку выворачивало, когда он видел даже самую обычную лужу, хы-хы…

Варвары ржали, советовали:

– …трижды в день отвар из настойки на волчьей ягоде и сметане. Как рукой снимет…

– Правда, польется из другого места, – заметил кто-то.

Десятка два глоток породили взрыв хохота.

Талиесин, по-прежнему замотанный до самого носа, вздрогнул.

Голоса доносились до него словно со дна глубокого колодца. Предметы обрели нездоровую резкость и четкость, а цвета, которых, кстати, и так было немного, словно нарочно резали глаза.

Черныш записывал некоторые советы, хотя сомневался, что его господину поможет даже самый безобидный из них. Тем не менее он собирался опробовать кое-что на ближайшей стоянке.

– Причаливаем! На правый борт!

Рев Бородульфа Сожру Живьем пролетел от носа до кормы. Моряки вскочили. Свежие гребцы налегли на весла, разворачивая драккар к берегу.

Талиесин повел головой, чувствуя, как в ней гуляет злобный северный ветер, и увидел приближающийся скалистый массив. Корабли целили в узкий фьорд.

– Мы прошли Кряж Замерзших Затылков, – сказал кто-то. – Теперь монстр может быть где угодно.

– Я поговорю с Бородульфом, – прошептал дроу виконту на ухо и исчез.

– А? – В полнейшей прострации Талиесин повел головой.

Волнение нарастало. Дружинники готовили оружие, нацепляли доспехи. Профессиональные рубаки, делали они это с деловитостью ростовщиков, считающих деньги.

Участвовали в предстоящей высадке все, кроме Талиесина.

Он потерял сознание от слабости.