Чрезвычайный и полномочный

– Ты ведь поможешь мне? Будешь помогать?

– Я и так по…

Талиесин слегка встряхнул дроу.

– Я имею в виду не только повседневные дела, Черныш. Ты станешь моим консультантом? Аналитиком… или как там это называется?.. Будешь?

Темный эльф почесал нос.

– Пожалуй, тут действительно подходит слово «аналитик».

– В принципе, неважно, что тут подходит, главное – суть! – Талиесин выскочил из ванной, начал стремительно одеваться и чуть не грохнулся, поехав на лужице мыльной воды.

Дроу был профессионалом по части поддерживаний высокородных субъектов и в этот раз оказался на высоте.

– Не стоит так волноваться, – сказал он. – Поспешай медленно – вы помните, господин, такую пословицу, автором которой был один древний тиндарийский философ?

Виконт не помнил. На уроках истории философии он почти всегда дрых как медведь, причем умудрялся делать это, будучи единственным учеником в классе. Благо учитель был с неважным зрением и настолько большой чудак, что постоянно надевал свою мантию задом наперед и башмаки на разные ноги. Да еще и удивлялся «странностям».

– Должно быть, у этого философа не было столько забот, – сказал виконт, облачаясь.

– Вероятно, господин, – ответил Черныш. – Однако его совет всегда помогает.

– Ладно. Пусть помогает. Главное, чтобы не мешал.

– У меня есть одно соображение, господин.

– Говори. Пусть их будет сто. Чем больше, тем лучше.

Дроу, воспринявший просьбу виконта со всей серьезностью, понял, что, пожалуй, это и есть реальный шанс проявить себя.

Его знания, сметливость, интуиция, опыт – то, что лежало без дела, должно пригодиться.

В конце концов, не всю жизнь Чернышу гладить подштанники и подтирать господину подбородок за обедом!

К тому же появилась возможность послужить так или иначе своей стране (дроу хоть и являлся национальным меньшинством, но к Тиндарии относился как патриот).

– Вы должны дать мне карт-бланш на сбор информации, – сказал он.

– В смысле?

– Чтобы делать прогнозы и давать советы, мне нужно как можно больше данных. Иными словами, я должен держать руку на пульсе всех событий.

– А! Это что-то вроде работы соглядатаем?!

– Не совсем. Но сходство, безусловно, есть.

– Хорошо. Делай все, что сочтешь нужным! – сказал Талиесин. – Отныне ты мое доверенное лицо. Нужен какой-нибудь документ?

– Да. На всякий случай, – кивнул Черныш, голубые глаза которого начали таинственно мерцать.

Еще час назад он не мог и предположить, что вдруг пойдет на повышение. Станет, по сути, правой рукой чрезвычайного и полномочного.

– Хорошо, – сказал Талиесин, заряженный оптимизмом по самое горло. – Ох, я думал, будет хуже… Но вместе мы прорвемся, да?

– Совершенно верно, господин.

– И построим Город Будущего?

– Построим. Кто знает, может быть, Судьба и уготовила вам великую миссию.

Глянув на дроу, виконт убедился, что тот говорит серьезно.

– Но в таком разе, Судьба могла бы обойтись со мной помягче.

– Все герои совершают свои подвиги в ситуации, когда шагу ступить нельзя без борьбы и преодоления опасностей. Не думаю, что для вас кто-то сделает исключение.

– Выходит, все мои муки – они… имеют какой-то смысл? – удивился Талиесин.

– Безусловно, – загадочно шепнул слуга.

Виконт приложил руку ко лбу, словно проверяя, на месте ли тот.

– Мне нужно прилечь. Голова кругом. Делами займемся позже…

– Несомненно, господин. Великими делами, господин.

Уложив Талиесина в кровать, дроу прикрыл его одеялом, задумчиво постоял, глядя в пустоту, и, ощутив призрачное дыхание Судьбы, отправился в свою комнатушку.

Там дроу сел за стол и начал заполнять пустые листы своим бисерным почерком. Он писал «Физиологические очерки» регулярно. Меньше недели минуло с той поры, как виконт обосновался в столице Диккарии, а материала у Черныша накопилась целая гора. И его еще надо было сортировать и классифицировать. Для истории. Для потомков.

Перо скрипело по бумаге. Дроу работал самозабвенно часа четыре.

В принципе, за свой труд (в будущем) дроу не прочь был получить и какую-нибудь премию.

Глава 4

Следующее утро выдалось туманным: Рыгус-Крок утонул в сырой молочной массе, что покрыла Бормо-фьорд и его окрестности.

Сопровождала это обычное на первый взгляд природное явление тишина. И не просто какая-нибудь рядовая, а самая что ни на есть зловещая. Столица стала напоминать кладбище. Даже самые безбашенные варвары, которые просто не в состоянии не бузить сутки напролет, отсиживались по углам и не могли понять, что происходит. Собаки заткнулись. Кошки, которых еще не употребили в пищу беднейшие слои городского населения, предпочитали никому не напоминать о своем существовании.

Те, кто еще спал, видели тревожные сны. Те, кто проснулся, чего-то ждали. На улицу почти никто не выходил, а смельчаки отмечали необычную густоту тумана – вытянутую руку разглядеть было невозможно. И мчались интересоваться у старожилов, когда в последний раз такое было. Оказалось, никогда, во всяком случае, на памяти выживших из ума старых пней.

Город замер.