ЧП на третьей заставе

— Ну нет! — загрохотал бас гостя. — Хотят меня вытурить из родного дома. Да меня мать в люльке колыхала в той комнате, где ты сейчас нежишься со своей утешительницей.

Гость сделал еще одну попытку осмотреть «свой дом». Но Демченко запер перед ним дверь во вторую комнату.

— Это моя мастерская. Там у меня аппарат, пластинки, бумага… Туда не пущу. — Он положил ключ к себе в карман. — И попрошу не дебоширить. Иначе вызову милицию. Пока суд не решит, вы на этот дом прав не имеете.

Гость слегка успокоился.

— Иди штаны-то надень… Жених, — посоветовал он.

Демченко удалился.

В спальне он держал совет с женою. Братунь советовала:

— Соглашайся, черт с ним, с этим домом, все равно уезжать. Не надо сейчас привлекать внимание к себе. Прими его поласковее и выпроводи. Подпиши, что там нужно.

— Но это же мой дом! — удивился Демченко.

— То, что есть у твоей Людочки, на дюжину счастливых хватит, — ядовито проговорил Григорий, стоявший на пороге. — Надо поскорее выпроводить этого крохобора. Пристукнуть бы его, да шума не хочется поднимать.

Демченко оделся и вышел на кухню к гостю.

— Тихон Савельевич, мы с женою посоветовались и решили отказаться от дома… конечно, не безвозмездно, дадите отступного. А пока я могу по-хорошему, без тяжбы подписать бумаги, какие там нужно.

— А не обманешь? — насторожился гость. — С какой это радости ты от своего так легко отрекаешься?

— Чего же отрекаюсь, отступного возьму. Все равно я уеду отсюда.

— Думаешь, что я так и раскошелюсь?

— Договоримся.

— Ну, ну… — гость все еще не верил.

— Раздевайтесь, позавтракаем, мы же с вамп были добрыми родичами.

— Были… Пока ты мою сестру заради молодой па тот свет не отправил.

— Побойтесь бога, Тихон Савельевич! — взмолился Демченко. — Ваша сестра была больным человеком, вы это знаете.

— Была, была… — проворчал гость, снимая полушубок.

В кухню вошла Людмила. Поздоровалась с гостем.

— Вы не удивляйтесь, Тихон Савельевич, Васиному решению. У меня есть свой дом, лучше этого. А чтя память вашей покойной сестры…

— Да уж ты бы память сестры не трогала, — грозно предупредил гость. — Поди, не венчанная с моим шуряком. Месяц минул, как она усопла.

Людмила вспыхнула:

— А то уж не ваша забота! Вы свое получаете — и все!

— Да и то верно, — вдруг согласился гость.

— Люда, — обратился и ней Демченко, — не сердись, если попрошу тебя сходить за водой. А я пока затоплю плиту.

Людмила Братунь колебалась.

— Мадамочка! — презрительно проговорил гость.

Женщину вконец вывело из себя это замечание.

— Хамло! — бросила она зло, взяла пустое ведро и направилась к выходу.

— Только больше половины не набирай, — предупредил заботливый Демченко.

Они остались вдвоем, обменялись взглядами. Демченко присел было к плите, начал укладывать в топку дрова, приготовленные с вечера, но гость настойчиво потребовал:

— Покажь комнаты, Василий Филиппович. Должен я знать, сколько доплачивать. Что ты с домом сделал…

Он открыл дверь в зал.

Там, за широким столом, сидело двое настороженных мужчин. Один помоложе, плечистый, с правильными чертами лица. Второй — лет сорока — сорока пяти. Длинные сильные руки, широколицый. Но лоб узенький. Из-под густых, кустистых бровей поблескивают маленькие зеленые глазки, налитые желчью. Эти глаза и напомнили Ивану Спиридоновичу Яроша. «Уж не брат ли нашего Тараса Степановича? — подумал он. — Нетахатенко!..»

— А-а… вот почему ты стал добрым, покупателей на мой дом уже пригласил, — ощетинился недоверчивый гость. — Так имейте в виду, — выкрикнул он двоим, — купите мой дом у Василия, по судам затаскаю, и плакали тогда ваши денежки!

— Это брат моей жены, — показал Демченко на того, что помоложе, — приехал погостить со своим другом.

— Тогда иное дело, — облегченно вздохнул гость. — Тихоном Савельевичем величают, — он протянул руку и пошел навстречу тому, кто был постарше, покрепче. Демченко в это время очутился возле Григория.

Ласточкин захватил пальцы Нетахатенко, с силой пожал их. Потом дернул руку на себя. Угрюмый мужик не ожидал такой прыти от «деревенского сквалыги». Мгновение — и рука бандита оказалась вывернутой за спину, а сам он плюхнулся на колени и взвыл от острой боли в плече.

Демченко обхватил Семена Воротынца-Григория. Между ними завязалась борьба. И несдобровать бы Василию Филипповичу: Воротынец был поздоровее его и более опытным бойцом, но распахнулись двери спальни, на помощь спешили двое чекистов, которые проникли в дом через окно.

А в кухне в это время гремели выстрелы, закрытую дверь расстреливал Руденко — бывший базарный слепой, запертый в мастерской фотографа.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

При обыске в доме Людмилы Братунь обнаружили склад медикаментов. Правда, какую-то часть успели вывезти в лес. Но вскоре и лесной тайник был обнаружен.

Что же с героями? О врагах говорить нечего, их осудили. А как сложилась судьба остальных?